Мезозой. Дилогия (СИ)

Что ж, ничего не попишешь. Придется шагать пешком. Вот только не мешало бы подкрепиться. Покопавшись в панели, Георгий нашел то, что искал. Нажал на нужные кнопки, и из стены справа от панели выехал ящик. Обычный ящик, хорошо знакомый и Кириллу, и отцу. Там лежали стопками какие-то интересные однотипные студни, чем-то похожие на угощение от Марьи.

Георгий махом слопал одну, потянул в рот и другую, но остановил себя. Он еще не знал, стоит ли так налегать на этот неизвестный продукт.

На вкус студень был чертовски приятным. Идеальный баланс пряного, соленого и сладкого. И много, очень много влаги. Мучившая жажда мигом исчезла, да и голод начал быстро притупляться. В теле прибавилось сил, бодрость вернулась, будто никуда и не уходила.

Умно! Георгий счастливо улыбнулся. Как же это здорово — просто сытно поесть! И снова он вспомнил, что и в его мире пробовали создать такой концентрат, утоляющий одновременно и голод, и жажду. Как и в случае с энергией планетарного ядра и со многим другим, им удалось нащупать верный путь и получить несколько хороших результатов, но разразившаяся позже война уничтожила все планы.

Отец прихватил несколько студней, припрятав их в карманы на боках своей экипировки, закрыл ящик и вызвал на панель схему помещения, затем — карту окрестностей. Проложил маршрут, покивал, прикидывая направление, и открыл дверь.

Створка за спиной зашелестела, покорно отползая в сторону. Панель погасла. Георгий развернулся и двинулся к выходу. Он вел прямо на улицу, откуда в глаза било ослепительно яркое солнце…

28

Кирилл проснулся первым. Чувствовал он себя превосходно вне зависимости от того, сколько на самом деле проспал — пять запланированных Марьей часов или все двадцать пять. Неважно. Главное, что в голове ясно, а руки и ноги вроде бы почти не отзываются болью при попытке сесть. Мышцы даже не ноют, а так, слегка поскуливают, будто после не самой интенсивной тренировки.

Марья спала на правом боку, устроив светлое личико на тонких и длинных ладонях. Ее рот был чуть приоткрыт, одна светлая прядка наискось спадала вниз, прикрывая глаза и касаясь губ. Кирилл наслаждался красотой своей нечаянной спутницы, одновременно испытывая радость — влечение к загадочной блондинке куда-то пропало. Исчезло. Испарилось. Его больше не было! Даже жалкого намека на вожделение не осталось. Чудеса, да и только.

До ушей Кирилла донеслось громкое плескание и довольное попискивание. Несколько секунд поискав на абсолютно белой поверхности молнию, открывающую палатку, он сдался и мягко тронул Марью за плечо.

Та мигом проснулась и подняла голову.

— У нас, кажется, гости, — Кирилл кивнул в сторону, откуда шел звук.

— Хм, точно, — подтвердила Марья, секунду послушав.

Она нырнула рукой куда-то в складки возле входа в палатку, быстро нащупала молнию и немного подняла ее, чтобы можно было подглядывать, но при этом не обнаруживать себя. Ребята зажмурились, а потом заморгали, привыкая к яркому утреннему свету. Внутри освещения мягко регулировалось умным материалом, сохранявшим приятный для сна полумрак.

Одолеваемый любопытством, Кирилл пристроил свое лицо рядом с Марьиным, забыв даже о том, что его утреннее несвежее дыхание запросто может вывести девушку из себя. Но та то ли не подала виду, то ли не заметила.

Вид открылся любопытный. В заполненной водой круглой чаше самозабвенно купалось семейство гипсилофодонов в полном составе. Самый крупный — отец — нежился рядом со стройной, поджарой матерью-героиней. Их полосатые хвосты били по воде то справа, то слева, взметая в воздух сотни мелких брызг.

Животные, стоя в воде примерно по брюхо, что-то тихонечко ворковали друг другу, совсем как голуби, и терлись головами, прижмурив от удовольствия свои крупные и необычайно зоркие глаза. Клювы были приоткрыты. Ни дать, ни взять — два волнистых попугайчика!

Троица желтых детенышей-цыплят резвилась на мелководье. Они уже сносно плавали, и им бы не составило ни малейшего труда сделать несколько заходов от одного берега к другому. Кирилл вчера доходил до середины озерца, глубина там была небольшая, вода едва доставала до груди.

— Совсем ведь как птицы, — шепотом произнес Кирилл.

Детеныши растительноядных, в отличие от хищных ящерят, не гонялись друг за другом и не боролись. У них были свои, миролюбивые забавы, достойные прирожденных вегетарианцев. Малыши кувыркались, подныривали, немножко плавали, смешно загребая воду маленькими передними лапками. Задние конечности даже у крохотных гипси уже были крепкими, с выраженными бедренными мышцами. С первым недель жизни малыши могли очень быстро и долго бежать.

У Кирилла чуть защемило сердце, когда детеныши принимались ласкаться меж собой и тереться друг о друга боками, тонко пища. От них веяло теплом, от всей этой великолепной пятерки. Совсем как семья хомо сапиенс. Счастливая и крепкая семья, отдыхающая где-нибудь в СПА или на солнечном пляже.