Междуглушь

В том-то и загвоздка: он всё равно был очарователен, даже потерпев поражение. Алли знала, что если бы Майки не стал уже частью её жизни, она могла бы влюбиться в Милоса, и Милос тоже это знал. Никогда раньше Алли не попадала в такое положение, когда надо было выбирать между двумя парнями. Некоторым девчонкам подобные игры даже нравились: изводить обоих — это же такое удовольствие! Алли возвращалась мыслями к тем мгновениям, когда она дразнила Майки Милосом, и осознала, что, должно быть, и сама не брезговала этой игрой. И ей ещё больше захотелось поскорее увидеться с Майки.

Единственное, чем утешалась Алли — это что её временная нечаянная потеря рассудка останется для Майки тайной. Он никогда не узнает.

Вот только…

…он знал.

Фактически, всё то время, что они целовались, он стоял рядом.

Глава 14 На странных ветрах

Когда Алли с Милосом вернулись на мёртвое пятно у федеральной автострады, они застали там Хомяка и Лосяру, но Майки нигде не было видно. Милосу, чьи ухаживания были отвергнуты, теперь не терпелось двигаться дальше. Ему совсем не улыбалось торчать здесь в ожидании Майки.

— Вот он всегда такой — вечно заставляет себя ждать, — ворчал Милос.

Алли кинулась на защиту друга.

— Да откуда тебе знать, какой он? Ты с ним едва знаком!

Милос почёл за лучшее не спорить.

Алли окинула взглядом окрестности: поля — как по ту сторону автострады, так и за своей спиной, посёлок, из которого они только что вернулись… Она пыталась разглядеть проблеск послесвечения её исчезнувшего друга, но в ярком свете луны всё окружающее, казалось, испускало мягкое сияние.

— Куда бы он ни делся, вряд ли ушёл далеко, — сказала она своим спутникам.

Но когда наступила полночь, а Майки по-прежнему не было, Алли забеспокоилась:

— А вдруг с ним что-то случилось?

Хомяк помалкивал, но Лосяра — наверно, переняв прежнее настроение Милоса — не мог сдержать раздражения:

— Да брошить его тут — пушть догоняет!

Однако Милос, досада которого уже улеглась, признал, что отсутствие Майки становится всё более подозрительным.

— Этому должно быть разумное объяснение, — рассуждал он. — Когда вернётся — устроим головомойку. А пока надо ждать.

Алли не спала всю ночь, не в силах избавиться от мыслей о том, что могло приключиться с Майки. А вдруг его похитили нэшвиллские послесветы? А что если он попал в одну из этих дурацких Мэриных ловушек? А что если… А что если… Но она знала, что просто хватается за соломинку. Нэшвиллских послесветов бояться не стоило — они сами всех боялись. Что до ловушек — не было никаких свидетельств того, что Мэри вообще когда-либо забиралась так далеко на запад.

Когда начало светать, а Майки так и не появился, Алли уже была вне себя от тревоги. Остальные ничего не предпринимали — даже Милос не представлял себе, как решить возникшую проблему. Только сейчас, этим ранним утром, Алли наконец обратила внимание на поведение Хомяка. Всю ночь парень ни словом не высказался по теме, однако был суетлив и непоседлив больше, чем обычно. Колени у него так и ходили ходуном, он постоянно переминался с ноги на ногу, избегая встречаться с Алли глазами. На этом он и погорел. Она обвинила его, осудила и вынесла приговор — всё в один миг.

— Это ты! — налетела она на беднягу, наставив на него обвиняющий палец. — Ты с ним что-то сделал!

Челюсть у Хомяка отвисла; несчастный затряс головой:

— Это не я! Не я! Я никогда бы ничего ему не сделал!

Он воззрился на Лосяру, который подался назад в надежде, что буря гнева Алли минует его, но поздно.

— Тогда вы оба! — завопила Алли. — Вижу по вашим физиономиям!

Лосяра под своим шлемом выкатил свои маленькие глазки-бусинки, словно загнанный в угол опоссум. Алли даже показалось, что он сейчас прикинется мёртвым.

— Мы ничего не делали! Милош, шкажи ей — это не мы!

Но Милос не торопился принимать чью-либо сторону.

— Вы оба врёте! — закричала Алли. — А ну выкладывайте, что вы с ним сотворили, или я вас на клочки порву голыми руками!

Она не сомневалась, что ей это удастся. Обвиняемые мгновенно уверовали в то же самое.

— Мы его пальцем не трогали! Клянусь, клянусь! — заканючил Хомяк. — Чтоб мне провалиться! Да я его так боюсь, что в жизни не решился бы к нему подступиться, честное слово!

Что он такое говорит?! Для Алли это странное высказывание послужило лишним подтверждением того, что Хомяк, конечно же, врёт.

Но тут наконец вмешался Милос:

— Боишься? Почему боишься?

Хомяк посмотрел на Милоса, потом на Лосяру и, наконец, на Алли.

— Я думаю… Я думаю, твой друг… он вроде как монстр…

Алли одарила его взглядом, полным такого отвращения и ненависти, что бедняга попятился.

— Правда-правда! У него по всему телу глаза… и ещё щупальца! Он их очень здорово прячет, но я-то знаю!

— Врёшь ты всё! — взревела Алли и налетела на него. — Забери свои слова ОБРАТНО! Врёшь! Забери ОБРАТНО! — И она принялась толкать, колотить и немилосердно трясти ошалевшего Хомяка.

Милос растащил их. И тогда Алли рухнула на землю и разрыдалась. Она плакала так, как никогда в жизни не плакала. Милос попытался утешить её, но она и его оттолкнула.