Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти

Однако в последнее десятилетие появились интересные исследования, настаивающие на том, что примитивно понимаемая специализация полушарий, сводящая деятельность одного из них к понятийно-логическому, а другого – к чувственно-конкретному мышлению, – слишком грубая и упрощенная модель. Например, из работ американского ученого Д. Леви со всей очевидностью следует, что деятельность полушарий головного мозга взаимо-дополнительна и они на равных участвуют в познавательных процессах. Левое полушарие располагает пространственную информацию во временном порядке, а правое – временную информацию в порядке пространственном. В итоге получается что-то вроде стереоскопического постижения глубины, поскольку обе «половинки» нашего мозга непрерывно обмениваются информацией, обрабатывая ее поочередно, в ритме, зависящем от состояния мозга в целом. Хорошо известно, что у профессиональных музыкантов левое полушарие при прослушивании музыки занято ничуть не меньше правого. Не подлежит сомнению, что высшее понимание музыки немыслимо без плодотворного сотрудничества обоих полушарий. Так, швейцарский нейробиолог Г. Баумгартнер полагает, что интеграция специализированных левополушарных и правополушарных функций происходит в переднем мозге, а творческие способности личности, как в науке, так и в искусстве, связаны именно с этим интегративным процессом.

Разумеется, Д. Леви не отрицает того общеизвестного факта, что левое полушарие преобладает в формальных лингвистических операциях, включая речь и синтаксический анализ. У больных с расщепленным мозгом правое полушарие проявляет почти полную неспособность к активной речи и не может правильно понимать предложения со сложным синтаксисом, однако оно распознает звучащее слово и хорошо улавливает ассоциативные значения отдельных произносимых или написанных слов. Правое полушарие лучше левого различает ориентацию линий, кривизну, многоугольники неправильных очертаний, пространственное положение зрительных сигналов, глубину в стереоскопических изображениях и т. п. В задачах, требующих мысленного преобразования пространственных отношений и синтеза общей формы, оно явно превосходит левое. Одним словом, и «пространственное» правое, и «временное» левое принимают активное участие во всех видах когнитивной (познавательной) деятельности. Д. Леви пишет: «По-видимому, у левого полушария больше возможностей во временной и слуховой областях, а у правого – в пространственной и зрительной. Эти особенности, вероятно, помогают левому полушарию лучше отмечать и обособлять детали, которые могут быть четко охарактеризованы и расположены во временной последовательности. А единовременность восприятия пространственных форм и признаков правым полушарием, возможно, способствует поиску интегративных отношений и схватыванию общих конфигураций».

А поскольку для создания полноценного произведения искусства (безразлично в какой области – в музыке, изобразительных искусствах, поэзии или прозе) одинаково важны общая форма и деталь, живой образ и абстракция, пространственные отношения и временной порядок, то весомость вклада в конечный результат каждого из полушарий сомнений не вызывает. Аналогичным образом дело обстоит и в науке, потому что творчески работающий ученый отбирает математические построения или космологические модели Вселенной, руководствуясь в первую очередь критериями их изящества и эстетической привлекательности. Гармоническое совершенство и красота в равной степени являются неотъемлемой чертой и глубокой научной теории, и оригинального поэтического произведения, и талантливого музыкального сочинения.

Весьма любопытно, что у неврологических больных с поражением правого или левого полушария отмечаются многочисленные дефекты рисунков, а вот у талантливых художников с мозговой патологией подобного не наблюдается почти никогда. Д. Леви приводит достаточно примеров такого рода: у одного художника с поражением правого полушария радикально изменился стиль, но уровень мастерства ничуть не пострадал; другой после правостороннего инсульта продолжал писать с прежним блеском; третий продолжал работать в том же стиле и столь же успешно и продуктивно, несмотря на левосторонний инсульт и афазию; а четвертый хотя и поменял после болезни манеру письма (его полотна стали богаче по колориту и утратили реалистичность), но в полной мере сохранил великолепную технику. Аналогичным образом дело обстоит и с композиторами. Например, русский композитор Шебалин продолжал вполне успешно сочинять музыку после левостороннего инсульта, сопровождавшегося тяжелой афазией, а один американский композитор, хоть и испытывал некоторые трудности при чтении нот, сочинял музыку не хуже, чем до болезни.