Между ударом и надеждой. Часть I

У Люка были сотни вопросов: как, что и почему. Отец действительно был джедаем, но считал это своей ошибкой. Вейдер был женат на его матери и действительно ждал его появления. Потом джедаи попытались захватить власть и свергнуть законное правительство. А один из них, Бен Кеноби, посчитал, что может забрать ребенка от родителей и натравить на отца, выступившего против джедаев. Вейдер был уверен, что мать Люка не позволила бы сыну расти на Татуине. Падме тоже не слишком любила эту планету. У Вейдера, похоже, были смутные подозрения по поводу смерти его матери и роли в этом джедаев. Вейдер говорил искренне, но Бен в свое время тоже. Одна часть Люка хотела поверить, просто потянуться к родному человеку, а другая слишком хорошо запомнила урок, преподанный Кеноби.

Ложь Кеноби пугала его больше, чем ложь опекунов. Пугала тем, что он, всегда способный определить правду, не почувствовал обмана. Будучи ребенком, он не верил словам дяди, подозревая, что отец занимался чем-то большим.

А еще он помнил, как хотел отомстить за отца и Кеноби. Он помнил их сражение на мечах. И помнил прощальный взгляд Бена. На душе стало мерзко. Вначале Бен хотел отвезти его на Альдераан, и сейчас Люк догадывался, зачем. Лея родом с Альдераана, и, очевидно, лидеры Восстания были там же. Кеноби действительно хотел притащить его в Альянс. Мысли о Восстании отдавали тяжелой горечью. Хан, Лея, Ведж, его друзья... Он больше не верил в то, за что они сражаются. Надо признать, Люк действительно не знал, за что на самом деле борется Альянс. Тезис, что они вовремя взорвали Звезду Смерти, иначе Империя уничтожила бы какую-нибудь планету, сейчас слабо помогал. С таким же успехом они могли взорвать и флагман флота, ведь гипотетически тот мог сровнять с землей несколько городов, а может и больше. Флагман, на котором служил его родной отец.

Отец. Будучи ребенком, Люк хотел, чтобы тот им гордился - он знал, что отец был пилотом, и потому стал лучшим гонщиком в Мос-Айсли, тайком принимая участия в соревнованиях. И из-за отца он пошел за Беном Кеноби. А сейчас он боялся узнать мысли Вейдера по поводу его поступков.

Люк отправился в освежитель. К сожалению, нельзя водой смыть боль и сомнения. Раньше он бы обрадовался водному душу, а сейчас что-то изменилось. Что-то изменилось в нем самом, что-то изменилось в мире. И пошло совсем по-другому.

Черная имперская форма без обозначений покоилась на стуле, повстанческий комбинезон исчез. И опять возникло чувство, что его вновь куда-то ведут за собой. Флагман направлялся на Корусант, но что ждало его в столице? Уже в который раз он не знал, какое будущее готовит ему судьба.

Люк потянулся за мечом. Отцовский клинок сорвался с тумбочки и, перекочевав по воздуху, плавно лег ему в руку. Так легко и просто, словно он делал это всегда. Люк просто знал, что может, благодаря Силе, унаследованной от отца.

Ему нужно было выйти. Жаль, нельзя вот так же уйти от собственных мыслей, просто переступив через порог и закрыв за собой дверь. За соседней дверью была каюта отца, но он почему-то знал, что там никого нет. Надо было идти, просто куда-то двигаться и что-то делать.

Сейчас у него был статус гражданского, а еще несколько дней назад он был героем Альянса. Несколько дней назад Лея обнимала его, говоря, как много он для них сделал, Акбар признал в нем хорошие задатки командира, а Мон Мотма, узнав его имя, заявила, что у него отличные перспективы, посчитав необходимым не афишировать, кто именно взорвал Звезду Смерти, дабы не привлекать внимание Империи к нему. Внезапно Люк застыл посреди коридора. Сенатор знала, Мотма знала о его отце. Возможно, Бен намеренно привел его к ней.

Люк вздохнул. Главное - идти и не обращать внимания. Он будто пытался убежать от своих кошмаров или лжи. Слишком большого количества лжи. Бен Кеноби, солгавший об отце, Мотма, желавшая его использовать, Лея, преувеличившая болезненность имперского допроса. Мог ли лгать Вейдер? Люк, столько времени мечтавший об отце, сейчас вновь и вновь задавался вопросом, зачем он нужен главкому, второму человеку в Империи.

Он оглядел большую площадку, перед которой оказался. Ноги почему-то привели его в ангар. Стройные ряды ДИ-истребителей. Он уже сразился против этих машин на пару с Веджем. Правда, сейчас он не уверен, что верит в то, за что сражался. А верит ли он себе? И можно ли верить еще одному человеку, который говорит: пойдем со мной? Его раздирали противоречия, ведь так хотелось поверить и так не хотелось быть обманутым снова.

И, прохаживаясь вдоль боевых машин, он почувствовал нечто родное и опутывающее, как будто легкое прикосновение. Узнавание.

За спиной прозвучал знакомый голос.

* * *

Вейдер устал, но после всех этих разговоров спать совершенно не хотелось. Страхи, тревоги, планы, и все это кружилось вокруг одного восемнадцатилетнего мальчишки. "Он твой сын", - сказал Император, и его мир рухнул или просто перевернулся. Тогда, на Корусанте, находясь в тронном зале, он еще ничего не понял. Прост шок и страх. А сейчас все было иначе.