Между Сциллой и Харибдой

«Набожность, рожденная безотчетным страхом перед темными силами, которые человек назвал божественными и которым по интуиции его собственной природы он всегда приписывал больше жестокости, чем милосердия, развивается вместе с пониманием своего ничтожества в мире почти неизвестном, она возникает как потребность у беззащитного существа в протекции. До всякой цивилизации человек для достижения блага или только жалости Господа незримого и его спутников (духов)… прибегал к смиренной мольбе и спонтанным приношениям.

…Сыновья Аллаха, Саваофа и др. с большой выгодой заменили человеческое жертвоприношение массовыми убийствами язычников и, в свою очередь, — мусульмане — убийствами христиан… Инквизиция и королевская власть покрыли кровью руины Европы, Америки и всего мира; святая рутина боролась против науки железом, огнем, застенками и отлучением от церкви, это делалось в честь Отца всевышнего, во славу Божью. То хорошо, что приказано Господом; то плохо, что Богом отвергнуто: убийство, вероломство, если они предписаны, становятся высшей заслугой».

Данные, приводимые автором со ссылкой на итальянских криминалистов, весьма красноречивы. Неаполь — самый религиозный город Италии («нигде все предписания церкви не исполняются с таким рвением, как там»). При этом в нем и жестокости больше, чем в других городах Италии, что доказывается цифрами: уровень убийств там в два раза выше. При этом среди сотен пойманных убийц ни одного атеиста. Причем, что любопытно, убийцы зачастую крайне ревностные христиане, намного превышающие своей ревностностью обычных католиков:

«Убийцы Бертольди, отец и сын, ежедневно присутствовали на мессе, стоя на коленях, преклонившись до земли. Богжия, приговоренный в Милане за 34 убийства, выстаивал мессу каждый день; он носил балдахин во время всех процессий святых таинств; он не пропускал ни одной церковной церемонии; он непрерывно проповедовал христианскую мораль и религию и стремился быть во всех религиозных объединениях… Лаколланж, душивший всех своих несчастных любовниц, которым он давал отпущение грехов в момент смерти, затем, выполняя их волю, совершал мессу. Бурз тотчас после совершения кражи или убийства спешил преклонить колени в церкви. Мазини со своей бандой встретил однажды священника с тремя его соотечественниками; он медленно перепилил горло зазубренным клинком одному из них; затем рукой, еще испачканной кровью, он заставил священника дать ему причастие».

При этом, специально делает оговорку психиатр, «мы не говорим о преступлениях, совершенных психически больными…». Впрочем, далее примеры с «больными на всю голову» он все-таки приводит: