Между прочим

Регина Валентина не хотела привязываться, хотя чувствовала не просто симпатию. Она ступала по краю пропасти, почти поддалась очарованию страсти, преодолеть которую необходимо немедленно, пока не накрыл девятый вал.

Что с Евгением творилось, как его ломало – не передать словами.

– Что о себе возомнила эта старуха, она вдвое старше меня – бессильно орало его эго, – я целовал и ласкал её исключительно из сочувствия! Соблазнительных девчонок, мечтающих провести со мной время, вагон и маленькая тележка. А она… так бездарно провести целый вечер, который мог посвятить… хотя бы Верочке из планового отдела, юной малышке, готовой на всё.

В понедельник Евгений Данилович набрался смелости, пришёл в её кабинет, – что это было, Регина?

– Остыньте, юноша. Учитесь укрощать эмоции. Вы в моём кабинете. Прежде чем предъявлять претензии, необходимо усвоить правила хорошего тона. Я вам чем-то обязана? “Мне всё равно – вы просто спите или с кем-то. Мне всё равно. Я всё равно не сплю”. Стихи Катеньки Горбовской. Ты озабочен единственным случаем, когда наши интимные колебания случайно вошли в резонанс? Считаешь, что приобрёл бессрочный абонемент на интимное обслуживание? Я тебя разочарую. Это такая свобода – дышать ничьей. Найди более подходящий объект для соблазнения. Будь реалистом: ты не Апполон.

– Тебе не понравилось? Не верю! Твоё тело сводила судорога. Ты кричала.

– Не рефлексируй. Наверно у меня слишком долго не было мужчины.

– Допустим. Но в кино я тебя сегодня могу пригласить?

– У меня другие планы. Зачем я тебе? Пригласи Верочку.

Евгений Данилович вспыхнул, – вот ещё! У меня нет денег на подгузники.

– Любишь старых тёток? Теперь это модно.

– Не понимаю! Ты дашь фору многим и многим.

– А потом? Потом, что, юноша? Через десять лет что… впрочем, к чему эта дискуссия? Покиньте помещение. Вы мне не интересны.

Вечером, рассчитав поминутно время, достаточное для появления её в собственной квартире, Евгений позвонил, – слушаю.

– Я внизу, у подъезда.

– Мальчишка, наглец! Впрочем… ладно, заходи.

Сердце выпрыгивало от счастливой возможности доказать – это не блажь.

Беззвучно прошелестев навстречу влажной простынёй, Регина обозначила своё присутствие едва уловимым запахом греховных импульсов, – ополоснись.

Евгений с остервенением намыливался, предвкушая зажигательную феерию. Всякое терпение имеет предел. Он буквально изнемогал от желания.

Регина Валентиновна встретила его из ванной причёсанной и одетой, – извини, ты слишком долго, настроение пропало. Если не хочешь чая – тебе пора.

– О-кей, шалунья, о-кей, –  закричал Евгений, – ты меня разозлила. Я женюсь, между прочим не на тебе! Как бы не пожалеть!

– Так я и думала. Дай угадаю. Верочка. Определённо она. Тебе не откажешь во вкусе. Тонкая, звонкая. Возможно девственница. Поздравляю!

– С тебя поцелуй. Отеческий.

– Дерзай, папочка. Только не увлекайся.

Казалось бы, ничего особенного не произошло: лёгкое, почти невесомое соприкосновение губ, а по жилам заструились чувственные ручейки непонятной природы электрических импульсов, ускоряющих бег времени и биение сердечной мышцы.

Он торопился, боялся, что Регина передумает, потому изобразил чрезмерный, несоизмеримый с её и своим желанием избыток страсти, который не соответствовал силе возбуждения, хотя одно её присутствие насыщало воздух терпким ароматом грешных мыслей.

Не был Евгений готов к страстной схватке сию минуту. Или испугался фиаско.

– Брэк, юноша, – прервала неудачную попытку любовника Регина, – ты сегодня не в форме.

– Дрянь, ты специально всё испортила!

– Ты переневничал, устал. Так бывает. Дрянь прощаю.

Лучше бы она устроила истерику. Как после этого смотреть Регине в глаза, как!

– Ладно, давай полежим. Просто так. Расскажи мне про Верочку. Ты её любишь?

– Нечего рассказывать. Знаешь ведь – я тебя люблю.

– Глупости. Сам-то веришь в эту чушь? Сравни моё тело и её. Успокойся.

Спустя час или около того секс случился. Теперь Регине не в чем было упрекнуть любовника. Она провалилась в гипнотический транс, была вполне счастлива, но не могла в этом признаться. Слишком велика цена возможного разочарования: рано или поздно любимый поймёт, что опытность – не приз, скорее имитация праздника.

Он звонил, она решительно пресекала желание встретиться, отвергала попытки поговорить.

По ночам женщина плакала: почему он раньше не встретился!

Евгений в пылу нахлынувшего негодования отправлялся к Верочке, иногда к другим безотказным подружкам.

Регина смотрела на него холодно, безучастно.

– Ты меня любишь, – то и дело вопрошала счастливая невеста.

Евгений Данилович отвечал размыто, неопределённо, используя двусмысленные формы речи, предоставляющие лукавую возможность думать что угодно.

Девушка не чувствовала подвоха, она была влюблена без памяти.

Все-все, даже родители, знали, что у неё есть жених.

Беременность никого не удивила. День бракосочетания был назначен.

Верочка бредила предстоящим торжеством.

Евгений избегал встреч с Региной Валентиновной на работе, но каждый вечер звонил.

– Почему, – спрашивал он, – я хочу тебя. Люблю! Тебя хочу, понимаешь! Только ты мне нужна.