Между прочим

– Люська, будь человеком – расскажи, как он. Было у вас чё? Из-под носа ведь увела.

– Ага, чтобы ты потом в твитере или стограме про меня чего-нибудь похабное начирикала. Чай пили… с баранками, на небо смотрели.

– Так я и поверила. Я тебе всё-всё про себя, а ты мне ничего. Такая, значит, дружба!

– Да ладно. Конечно же, было.

– Колись! Только, чур, не врать.

– Ну-у… пришёл. Розы, пятнадцать штук приволок. Белые, с кулак величиной. Шампанское. С виду настоящее. Не удалось отведать.

– Свежесть небось от букета, на всю комнату? Признайся – визжала от восторга, на шею кидалась? Такого красавчика зааоканила!

– Глупости. Я цену себе знаю. Какой аромат… так – ничего особенного. Рот до ушей, глаза в кучку. Уставился в центр вселенной, словно паралитик и молчит.

– Не томи, Люсь, куда уставился-то?

– На футболку.

– Грудь понравилась?

– Откуда мне знать. Наверно футболка с надписью. Прикололась слегонца, ты же меня знаешь.

– Типа, отдамся в хорошие руки? Понимаю. А ты? Ужин при свечах накрыла, три аккорда на гитаре… а напоследок я скажу-у-у… как ты умеешь. Даже я иногда рыдаю. Плакал наверняка, в ногах валялся, клялся в вечной любви. Люська… ты просто супер!

– Готовила я. Утку по пекински, салат “Любовница”, королевскую ватрушку размером со сковородку.

– С ватрушкой ты здорово придумала. Тонкий намёк на толстые обстоятельства. Инь-ян… сунь фал в чай вынь-су-хим. А он… со спины такой подкрался… руку в запретную зону, дрожит весь от возбуждения, изнемогает. Ещё бы. Ты девчонка аппетитная. Поцелуй в шею, ушко языком теребит. Ты вся потекла. Стонешь вполголоса, цену набиваешь. Завидую. Каков, шельмец! И ведь не скажешь, что хват. Что дальше-то было? Танцевали впритирку… или того… сразу в постель?

– Музыку слушали. Цоя. Когда твоя девушка больна.

– Клюнул? Меня бы кто так вылечил!

– Шампанское минут двадцать открывал. Облил с ног до головы.

– Как романтично! Разделись, конечно, и под душ. Он тебя пеной, интимный массаж. Безумно люблю под душем. Офигеть! Дай руку, слышишь, как сердце стучит! Давно у меня такого не было. Стихи ему читала?

– Как бы да, пока он пол отмывал…

– Какой нафиг пол, когда эмоции бурлят, когда любви хочется! Свои стихи-то или те, дай вспомню: голова предательски горяча, ты лежишь в рубашке с его плеча, он в своей дали допивает чай, красный «Marlboro» мнёт в руке. Наливает виски и трёт виски, защищаясь рифмами от тоски, разбивая вдребезги ветряки в неуютном своём мирке. За окном туман, впереди рассвет, из душевных ран льётся маков цвет, вытекает жизнь, исходя на нет, но не им будет сорван куш. Ядовитым дымом струится ночь, в кружке горький чай, а в стакане скотч… забыла, что там дальше. А, неважно. Романтика на грани. Даже я поплыла… представляю, что с тобой творилось. А он… из тебя клещами тянуть надо?

– Он… утку целиком схомячил, в салате ковырялся. Нахваливал. Потом кофе попросил.

– Силушку богатырскую наедал. Понимаю. Ну-у! Это всё прелюдия, присказка, так сказать. Сказку давай. Сама сказала – было. Что именно, как?

– Выпил. Три чашки. Взял за руку, в глаза смотрел. Долго-долго.

– Дальше, дальше, что? Наверняка до утра куролесили? Кровать-то целая? Предохранялась, тест сделала?

– Сказал, что ещё придёт. Хозяйка, мол, я хорошая. Как мамка готовлю, даже лучше. В щёку чмокнул. И ушёл.

– Да ладно! И всё?

– Нет. Ватрушку попросил с собой завернуть. Сказал, что я клёвая.

В миниатюре использованы стихи Алексея Порошина https://stihi.ru/avtor/alien2000

Это была она – Ева

– Ты меня любишь, Ева, – прошёптал, едва отдышавшись, Антон, лаская с особенным, ненасытным наслаждением вздымающиеся холмики грудей самой желанной женщины-сказки.

Он готов был на решительный шаг, но не знал, как начать диалог: тяготила двойная жизнь и статус Евы, потрясающе  страстной, непостижимо привлекательной, пусть и непредсказуемо дерзкой женщины как любовницы. Мечта быть только с ней будоражила воображение.

Антона тяготила случайность интимных встреч, инициатором которых выступала исключительно Ева. Она имела творческую профессию, связанную с графическими иллюстрациями, обожала рисовать, на что усердно тратила практически всё время.

Уговаривать женщину встретиться, когда её фантазии находились в творческом поиске, было занятием безнадёжным. На телефонные звонки Ева не отвечала, случайные встречи жёстко завершала за несколько минут, – у меня вдохновение, Антошечка. Не сегодня, не сейчас. Соскучусь – позову.

Любимая разрешала довезти на машине до дома, звучно чмокала в губы и стремительно скрывалась за дверью. Инициативные попытки пресекала суровым взглядом. Настаивать бесполезно, чревато размолвкой.

Антон нуждался в свиданиях с Евой, болел ей, потому не перечил.

К Марине, с которой прожил одиннадцать лет, испытывал лишь чувство благодарности за то, что родила дочку и сына, что старался тщательно скрывать: не забывал нашёптывать приятные нежности, да и интимной практики не избегал. В постели они неплохо ладили.