Между прочим

Я, не глядя, нажал отбой: не было желания с кем-либо взаимодействовать. Хотелось раствориться без остатка в пространстве и времени, стать подобием гомеопатического средства, которое необходимо принимать каждому безнадёжно влюблённому в качестве успокоительного. Не поможет и ладно.

Звонок повторился, потом ещё раз.

Какого чёрта, не до вас! Жизнь кувырком, как та луна из названия кафе.

– Игорь, извини, наверно слишком поздно для звонка, это Дина.

– Дина, та самая пионерка, что спасла меня из когтей кровожадных копов? Как я рад тебя слышать, особенно сейчас. Я совершенно свободен. Ты сказала про свидание, не ослышался?

– Мне так одиноко, так хочется с тобой поговорить. И вовсе я не школьница. Если хочешь знать – мне двадцать три года… и ты мне понравился. Очень. Где ты сейчас?

– Улица Островского, а ты?

– Я на Семашко, двадцать третий дом, третий подъезд, седьмой этаж. С лифтом. Мама в санатории, папа на сутках. Приезжай. Мне так много нужно тебе сказать. Могу чего-нибудь вкусненькое приготовить.

– Считаешь, это нормально – приглашать в гости на ночь глядя незнакомого мужчину?

– Папа одобрил твою кандидатуру, если ты об этом. У него интуиция и опыт. Сказал, что ты надёжный.

– Тогда так поступим: одевайся, буду ждать внизу. Подъеду – позвоню.

– Куда пойдём?

– Не всё ли равно, где знакомиться? Одевайся теплее. Как же вовремя ты позвонила.

Не звони – не надо

– Светка, Светулёк, это… в самом деле ты, – ликовал Артём, схватив женщину за руки, – я так рад тебя видеть! Дай разгляжу. Похудела, расцвела. Загар ненашенский, заморский. Карибы, небось, или Греция? Зеленоглазая, сторойная. Надо же! Мне всегда казалось, что у тебя глаза серые. Сколько же лет мы не виделись? Покрутись, а… удивительная, обворожительная… прекрасная! Вот я дурак!

– Только понял? Двенадцать, Тёма, две-над-цать лет минуло. Ты изменился. Повзрослел что ли. В плечах раздался. Морщины у глаз. Рубашка белоснежная… похвальная ухоженность, уверенность во взгляде, дивный мужской аромат. Мужчина с перчиком. А руки убери… и не смотри на меня так, будто раздеваешь, словно ты питон, а я бандерлог, мечтающий стать твоим ужином. Я женщина пылкая, но скромная. Замужем, между прочим. Двух сыновей воспитываю.

– Кокетничаешь. Хвалишься или дразнишь? Могу тем же ответить. У меня молодая жена, две дочурки – Диана и… и Света… между прочим. Квартира, машина, дача. Зачем ты обороняешься,… или нападаешь?

Женщина как-то странно посмотрела на своего визави, насторожилась. Кожа на её груди мгновенно приобрела пятнистый малиновый оттенок, – ты сказал Света, почему?

– А что такого? Да, мне всегда нравилось это светлое имя. Что тебя удивляет? Ладно, расслабься, чего ты на самом деле. Рад, что у тебя всё хорошо. Хорошо ведь… ты счастлива? Дети большие, взрослые?

– Ромке одиннадцать. Тёме… шесть.

– Не забыла, значит. И я… тоже… всё помню. Ты лебёдушку с руки кормила, а её кавалер… приревновал, наверно – цапнул тебя за руку и в воду уронил. Мне тоже от него досталось, пока  вытаскивал. Ты стояла на берегу, обтекала… вся такая растерянная, мокрая, злая. На тебе было тонкое платье лимонного цвета, прилипшее к телу. Оно ничего-ничего не скрывало, напротив, выделяло интимные детали. Я заворожено смотрел на твою удивительную грудь…

– Вот, значит, куда ты смотрел! Никогда бы не подумала, на что ты глаз положил. Я думала –  влюбился.

– Конечно, влюбился. Одно другому не мешает. Потом я привёл тебя домой. Ты целый час просидела в ванне, тихо ревела. Я слышал. Только потом до меня дошло, что стесняешься выйти, что поняла, почему я тебя так внимательно разглядывал. Тогда я постучался, предложил полотенце, мамин халат. Ты в нём была такая смешная, такая милая.

– Ты тоже выглядел забавно: корчил рожи, хохотал невпопад и болтал, болтал. Мне было неловко, хотелось убежать, но платье и волосы никак не сохли. Тогда ты предложил сушиться феном, а сам… помог… прожёчь утюгом платье.

– Я же не знал, что утюг прилипает. И потом… нашёл выход-то, согласись. В моей рубашке и джинсах ты нравилась ещё больше. А платье моя мама новое сшила.

– Да, Артём, твоя мама замечательная рукодельница, но мне домой пора. Дети, сам понимаешь, хозяйство, муж.

– Светочка, прошу тебя, давай в кафе посидим. Двенадцать лет не виделись. У меня сейчас такое настроение… такое…

– Игривое? Матч-реванш замыслил? Вижу, куда ты уставился, дырку протрёшь. Тебе жены не хватает?

– Причём здесь она, я соскучился. Ты вся такая… вроде прежняя, но совсем другая.

– Волшебная, да? Без тебя знаю, что время не красит. А мужчины до сих пор слюни пускают, от донжуанов отбоя нет. Облизываешься? Не для тебя мама ягодку растила. Чужие мы, Тёма.

– Ну, ты даёшь Светулёк.! Какая же ты мне чужая! Пять лет, тысяча девятьсот семнадцать дней мы были супругами, а сколько дней и ночей просто так целовались. Неужели ты всё забыла?