Между нами, девочками

Неделя пролетела как один день. И вот мы опять стояли на Белорусском вокзале, уже провожая наших самых закадычных, самых любимых подруг. Обнявшись, мы сначала дружно пели немецкие песни под Петрин аккомпанемент, потом дружно ревели, потом мы бежали за вагоном, а наши немецкие девчонки, по пояс высунувшись из вагона, кричали:

– Ждем вас через год в Берлине! Приезжайте!

Учителя уже перестали нас воспитывать. Они сочувствовали нашим серьезным переживаниям. И одновременно радовались, что, слава богу, все разъехались. Все уехали живыми, с впечатлениями, никто ничего не потерял, и вроде все остались довольны.

А мы, конечно, весь год боялись, поедем – не поедем, возьмут – не возьмут, выберут – не выберут.

И вот он, наш старый знакомый – Белорусский вокзал. Нас взяли. Теперь мы не провожаем и не встречаем. Мы сами едем! На нас парадная форма – белые кофточки, красные галстуки. Провожают нас семьями. Даже моя беременная сестра Наталья пришла. Катается между нами как колобок и советы раздает направо и налево. Я, понятное дело, горжусь. Опять же, в силу ее беременности, в чемодане везу половину ее красивого гардероба. Ей все равно сейчас не надо. А она беременная добрая стала, все мне дает, бери – не хочу. Это когда кто такое видел? Нет, беременная сестра – это хорошо. Обязательно малышу куплю что-нибудь!

Ну все, по вагонам. Полтора суток песен и веселья, и мы – в Берлине.

Нам значительно легче. Мы не знаем, куда мы едем, но мы знаем, к кому мы едем.

Поезд еще не остановился, а я уже вижу бегущую по перрону Петру с цветами:

– Петра!

– Лена!

– Катя! – Это моя подруга, Наташка Зверева, свою Катрин обнаружила. Высыпаем из вагона, визжим, обнимаемся, целуемся. Никакого барьера: ни языкового, ни человеческого. Мы очень хотели приехать, а нас очень ждали. Ура! Мы в Берлине!

Едем в автобусе. Для нас все новое, все необычное. Петра по ходу все рассказывает, все показывает. Информации море, уже голова распухать начинает.

Жить будем в школе. Это на матах, что ли? Мы как-то в поход с классом ходили. Тоже в школе ночевали, правда, в деревенской, в спортзале. Спали все вповалку, на матах. Фаина почему-то спала на парте. Замерзли все ужасно, да еще и все бока отлежали. Ни согнуться, ни разогнуться. Умывались в речке. Готовили на костре. Ну не думаю, что здесь так будет. Немцы, между прочим, во время московского проживания ели в ресторане. Спали в классах немецкого языка на раскладушках. Спать, правда, было некогда, мы все время совместно веселились. Но с бытовыми условиями в Москве все было нормально.

Нас привезли к школе. По дороге мы буквально вываливались из окон. Шутка ли дело, в шестнадцать лет попасть за границу! Да еще и в Берлин! И вот она, Унтер ден Линден, и вот они, Бранденбургские ворота, и башня телевизионная на Алксандерплац.

Состояние тем не менее было больше не восторга, а страха, как бы не осрамиться, как бы не сделать что-нибудь не так. За что бы потом не было бы стыдно. Как бы впросак не попасть. Хотя все было сто раз говорено, отрепетировано. На какие темы говорим, какие темы стороной обходим. Чем гордимся, о чем вообще умалчиваем. И главное – мы живем в лучшей стране мира. Ни на что ее никогда не променяем. Что бы ни увидели. У нас все равно все значительно лучше. А главное – душевнее. Нас в этом по сто раз убеждали наши учителя:

– Вот помните, у Хайке приступ аппендицита был, когда они в Москве были? И что? Кто к ней в больницу ездил? Только мы.

Это и вправду было так. И всех нас тогда это немного покоробило. Странно как-то, товарищ все-таки в беду попал, и никто не позаботится, как у него дела.

– Вот у нас все друг за друга горой. Вот у нас если кто заболеет, мы всегда все рядом! – продолжали напоминать наши учителя.