Между Гитлером и Сталиным

Доставка продовольствия к нашего бункеру шла очень конспиративно. Стрелки носили продукты на плечах из сел, расположенных не близко, и ничего не брали из тех сел, возле которых мы зимовали. В период бункеровки на зиму враг реже показывается на селах, не делает облав на леса, зато проводит очень интенсивную разведку. Он высылает тогда “голодающих бессарабцев”, переодетых большевиков, которые крутятся днем и ночью по одиночке или маленькими группами по лесам и полям, и слушают, высматривают, следят, кто откуда выходит, куда идет, что делает и т. п. Примеров агентурной работы можно привести тысячи. Чтобы все записать, надо бы посидеть над этим год, если не большее, Над тем когда-то будут работать профессионалы. У них будет большое количество отчетов, протоколов, а если это не сохранится, то останутся участники освободительной борьбы и население, которое обо всем расскажет. Это все обнаружится также во вражеских архивах.

Каждый наш найденный бункер враг подробно обследует, описывает, как он построен, на какой территории, как замаскирован. Кругом обследует землю, чтобы найти архив. Подробно изучает нашу тактику на основании своего опыта, по сообщениям разведчиков, сексотов и засланных в нашу среду агентов. Враг любой ценой старается поймать повстанца живым. С этого ему много выгоды. Во-первых, разведает, какое количество людей находится на данной территории, кто руководит, какие новые инструкции, приказы, внешний вид, оружие, псевдонимы. Подробно изучает примененную нами тактику, наши приемы борьбы, изучает способ проведения рейдов. После переходов, встреч, связей собирает материалы о гражданском населении, которое сотрудничает с повстанцами. Во-вторых, принуждает арестованного страшными пытками к провокации гражданского населения, как повстанцев. Таким образом, хочет враг любой ценой отмежевать население от нас, доказывает, что любой, кто попадет в его руки, покажет, кто из гражданского населения с нами сотрудничает. Так не только провоцирует, но и берет на испуг. В-третьих, отрицательно влияет на повстанцев, если кто-то из них показался живым. Большевики некоторое время такого используют, даже ведут себя с ним хорошо, дают оружие, а, использовав, ликвидируют. Обычно, после нападения на бункер повстанцев, большевики перебираются группами по два-три человека, направляются по селам, просят людей, чтобы их перепрятали, так как их бункер пал. При той возможности узнаются все, что им нужно, о повстанцах и населении. (…)

Дни в бункере мы проводили так, чтобы они были как можно больше использованы. Для этого было необходимое планирование времени суток. Порядок дня был такой: в 6 утра — подъем, с 6 до 7 — зарядка, мытье и наведение порядка, 07.05 — молитва, 7.15 — завтрак, 8-12 — занятия, 12–14 — обеденный перерыв, 14–17 — занятия пополудни, 17–18 — ужин, после чистка оружия, 20.05 — молитва. План работы мы часто меняли, в зависимости от обстоятельств. Воскресенье и праздники были свободны от занятий». (…)

«С какого-то времени начали посещать нас собаки. Унюхали в яме кости и каждый день наведываются к нашему бункеру. Протоптали уже такой след, что может обратить внимание враг. Хорунжий Мирон печет шницели, смешанные со стеклом, но это не помогло. Псы перестали лаять чистым голосом, охрипли, как свахи на веселье. Бойцы по этому поводу шутили над командиром Мироном, что, угощая собак шницелями, еще больше их приманил. Вистун Вихор из проволоки делает силок, которым действительно раз поймал пса, но вместе с силком и бочонком, к которому был привязан силок, пес убежал аж в «Сицилию». За собой оставил только след, как будто ехал трактор. Бочка ударяла пса и шумела, еще больше его пугая.

Вслед за собаками начали приходить к нам волки. Стоит дозорный на посту, а тут несколько волков пришли и пялятся на него. Стрелять нельзя, кричать — тоже. Пошел он к ним, а они только зубами клацают. Блеснули глазами и пошли в лес.

Но наиболее нежелательными соседками стали для нас крикливые сойки. Только кто выйдет из бункера, а они и репетируют на разные голоса. Если услышат большевики этот крик, то и без следов придут прямо к нам. Кинете в них поленом, а они отлетят на несколько деревьев дальше и кричат часами. Чтобы их успокоить, мы насыпали им бобов, и они, наедавшись досыта, сидели тихо.

Один раз вечером, когда мы сидели за своей работой, на бункере что-то так зашумело, что аж глина посыпалась со стен. “Большевики”, — подумали мы и схватили оружие. Одни — к выходу, другие — ко входу.

Слышим: на бункере еще больше шумит. При этом слышен писк, хрюканье и визг. Это не большевики, а кабаны. Они в сильную метель забрались на наш бункер, дорвались до спрятанной воловий ветчины и ну разрывать, дерясь друг с другом. Вистун Тетяна первая выскочила к ним с пистолетом, но они неохотно оставили свою добычу».

Источник: Хрін С. (С. Стебельский) Крізь сміх заліза; Зимою в бункері. Спогади; Островерх (Конопадський OJ Спогади чотового УПА Островерха. Літопис УПА. Т. ЗО. — Торонто-Львів, 2000. С. 382–387. С. 392 С. 430–431.