— Пожалуйста, никому ничего не говори, — приказала Бьюти, стискивая руки. — Я вовсе не хочу портить всем удовольствие. Я почувствовала, что мне надо переменить обстановку, и приехала.
— И отлично сделала! — воскликнул сын. — Я очень рад, и остальные тоже будут рады.
— Все равно, этот разрыв вечной угрозой висел надо мной, так уж лучше конец. — Она не совсем была уверена, что это лучше, но старалась себя убедить.
Ланни принялся рассказывать о людях, с которыми встречался в Лондоне, о пьесах, которые смотрел, о выставке. Сезон был веселый; страна приходит в себя после всеобщей стачки, англичане опять начали наживаться. Время от времени он видел уголком глаза, что мать смахивает слезу, но притворялся, что не замечает. Ведь ее поджидали восемь добрых друзей, а дружба всегда была для нее эликсиром жизни.
— А что я скажу им, Ланни, — почему я приехала?
— Скажи, что не могла отказаться от удовольствия покататься на яхте. Только постарайся, чтобы глаза у тебя не были красные.
— Разве они красные? — и она вытащила из сумочки зеркальце. Теперь Ланни знал наверное, что, как ни тяжело ее горе, она его переживет.
«Бесси Бэдд» вышла в море, унося свою тезку и остальных пассажиров, твердо решивших быть счастливыми и усердно осуществлявших свое решение, насколько это возможно в нашем несчастном мире.
Живописные скалистые берега, темно-синие воды, крутые утесы! Яхта шла на север и достигла полярного круга, где в середине лета не бывает ночей. Ланни читал в «Антологии английских поэтов» строки: «Там, где грохот Лофотена заглушает рев китов», — но до сих пор ему не удавалось узнать, кто или что такое этот Лофотен. Теперь он, наконец, узнал, что это группа островов, часто посещаемая рыбаками, однако он не нашел там никого, кому довелось бы встретить «ревущего кита».
Яхта зашла за продовольствием в маленький норвежский порт Нарвик, куда привозили шведскую железную руду в особых, опрокидывающихся товарных вагонах и где день и ночь, будя гулкое эхо, бился о тесные берега фиорда грохот тяжелых глыб, соскальзывавших в трюмы судов. Приезжие были обыкновенные смертные, не одаренные ясновидением, поэтому они и не слышали иных звуков: ни воя снарядов, ни грохота авиабомб, ни взрывающихся полотнищ белого пламени, ни криков умирающих, ни плеска волн, когда они смыкаются над тонущими во мраке кораблями. Подожди еще несколько лет, о стройная белая «Бесси Бэдд», и возвращайся тогда опять к грохочущему Лофотену!
Яхта также зашла отдохнуть в гавань воздвигнутого на болоте великого города дворцов и соборов. Путешественники заблаговременно запаслись визами, но оказалось, что нужно пройти еще целый ряд формальностей. В эти дни не слишком много яхт подплывало к петровскому «окну в Европу», и перегруженным работой, недоверчивым революционерам трудно было представить себе, что есть на свете люди, не имеющие других занятий, как плавать из одного порта в другой на судне, которое могло бы вместить ребят целой школы или больных целого санатория.
В конце концов иностранцы получили разрешение сойти на берег и тратить свою «валюту» в новом государстве рабочих.