Читаем Между двух миров полностью

Затем они возвратились в отель, и Бьюти и Эстер встретились, наконец, лицом к лицу. Молодое поколение не находило в этом ничего особенного; оно относилось к разводам гораздо проще, чем их мамаши, да и вообще молодежь редко интересуется переживаниями старших, разве только старшие сами начнут приставать со своими переживаниями. Но, конечно, ни одна из этих столь выдержанных дам не стала бы это делать. Долг женщины — скрывать раны и замалчивать потрясения, причиненные мужским непостоянством. Обе женщины улыбались деланой улыбкой; Эстер расспрашивала о выставке, Бьюти отвечала; они заказали завтрак и делали вид, что едят с удовольствием. Обе внимательно рассматривали друг друга, Бьюти — с волнением, Эстер — подробно и деловито; ее взгляд словно говорил: не тронь меня и моей семьи, и я не трону тебя и твоей семьи.

Право же, совершенно не из-за чего вцепляться друг другу в волосы! Ведь Эстер нисколько не жалко ни той тысячи долларов, которую Робби ежемесячно выплачивает своей бывшей любовнице, ни той простенькой виллы, которую он подарил ей. Желая успокоить жену, знавшую, что он часто посещает Бьенвеню, Робби в свое время сообщил ей, что у Бьюти новый любовник. Дочь пуритан, разумеется, сочла этот факт греховной мерзостью; но пока ни ей самой, ни ее детям не приходилось бывать там, — какое ей дело? Она готова была даже допустить, что бывшая любовница ее мужа ничуть не хуже других американок, покидавших свою родную страну, чтобы наслаждаться свободой во Франции. Эстер знала, сколько их уезжает, чтобы избавиться от стеснительных ограничений сухого закона, и считала, что туда им и дорога. Но когда она увидела воочию эту мадам Детаз, столь оскорбительно цветущую, находившую такое удовольствие в том, чтобы ее портреты висели напоказ в картинной галерее и чтобы вся публика глазела на нее, — она была рада тому, что в семейной программе развлечений Парижу отведен такой короткий срок — всего одна неделя, а этому ужасному Лазурному берегу — ни одного дня.

Зная, насколько ее муж любит своего первенца и неизменно покровительствует ему, Эстер сообщила, что всем ее друзьям очень понравился Беклин, которого Ланни для нее выбрал. Она непременно побывает на выставке и, может быть, приобретет одну-две вещи Детаза. Бьюти заявила: — По правде сказать, мы назначили такие высокие цены потому, что не хотим продавать много. Я скажу мистеру Кертежи, чтобы вам он сделал уступку. — Эстер запротестовала — Ни за что! Нет, нет, возьмите с меня столько же, сколько со всех! — Хотела ли она таким путем завоевать расположение Бьюти или это был способ поставить ее на место? Чужая душа потемки!

V

Ланни сказал: — Надеюсь, вы завтра свободны? Миссис Эмили просила меня привезти вас всех в «Буковый лес». Будут Ганси и Фредди Робины, и она пригласила еще кое-кого послушать Ганси. — Эстер заочно уже знала миссис Чэттерсворт, а насчет Робинов ей все уши прожужжали, — ведь отец мальчиков был компаньоном ее мужа в стольких выгодных предприятиях! Она ответила, что они с удовольствием посетят настоящее французское шато и, разумеется, интересно будет послушать молодых музыкантов.

Ланни сам отвез туда все семейство. Бесс сидела рядом с ним, а Эстер и мальчики сзади. Дорога вела по историческим местам, поэтому и разговор шел про историю: бегство короля Людовика и Марии-Антуанетты из Парижа, битвы на Марне — первая, во время которой шато «Буковый лес» едва не было разрушено до основания, и вторая, во время которой Марсель Детаз отдал жизнь ради спасения Парижа. Ланни рассказал, как в шато немцы повыбрасывали из окон всю мебель и как старик-библиотекарь умер от потрясения; рассказал о том, как однажды Анатоль Франс произнес там речь на лужайке, — старик недавно скончался, и ему устроили в Париже пышные похороны.

Наконец они приехали в поместье, и в гостиной, где изощрялись лучшие остряки современной Франции, владелица замка приняла их с чарующей любезностью и познакомила со своими гостями. Один из них, стройный юноша, особенно бросался в глаза — прямо пастух из древней Иудеи, Давид, игравший некогда на арфе перед безумным царем Саулом, певец, слышавший глас господень. За завтраком Ганси и Бесс сидели друг против друга, и каждый открывал в лице другого что-то, чего не находил до сих пор ни в ком. Бесс видела огонь в его больших темных глазах; в его аскетических чертах она видела утонченную чувствительность, словно это было существо, явившееся сюда из иного и лучшего мира. А Ганси видел перед собой лицо, грезившееся ему во всех его мечтаниях, лицо, которое будет жить в его музыке, во всем, что он будет отныне играть. Каждый из них угадывал в другом пылкий ум, задававший жизни тысячи вопросов и очень редко удовлетворявшийся полученным ответом.

Перейти на страницу:

Похожие книги