Между двух миров

Ассамблея Лиги наций оказалась крупнейшим международным собранием, которое видел Ланни после Парижской мирной конференции. Здесь были дипломаты пятидесяти стран, и многих из них воодушевляла вера в то, что им удастся, наконец, сделать что-нибудь для всеобщего мира. Были журналисты, и многие из них носились с мыслью, что предстоят великие события и что мир увенчает их имена славою. Были пропагандисты, избравшие ассамблею как трибуну, с которой они обратятся к миру. Были люди, которые надеялись, что причиненная им несправедливость будет исправлена, люди, волнуемые напрасными надеждами. Были наблюдатели, искатели курьезов, туристы, предпочитавшие глазеть на живых государственных деятелей, чем на статуи умерших. Старый город часовщиков и менял кишел людьми.

Здешние корреспонденты были все та же «старая братия». Ланни и Рик встречали их из года в год. Сан-Ремо, Спа, Лондон, Париж, Брюссель, Канны, Генуя, Рапалло, Лозанна — перебирать эти названия было все равно, что перечислять королей Англии, которых зубрил в школе Рик, или президентов Соединенных Штатов, которых так никогда и не вызубрил Ланни. Журналисты вспоминали, где они побывали, каких политических деятелей они интервьюировали и даже какие вкусные блюда они ели; они перебирали события прошлых лет: что сказал такой-то, как напился пьяным такой-то, с какой девушкой путался тот или другой. Ланни убедился, что его римские приключения придали ему вес. О нем писали в газетах, и он не был уже никому не известным юнцом. Можно было не соглашаться с его идеями, но идеи у него были, и он отважно за них постоял, поэтому к нему относились с уважением.

Ланни, со своей стороны, никогда не уставал слушать людей, которые разъезжали по всему свету и могли рассказать что-то новое при каждой встрече. Он с наивным почтением воспринимал их мудрость; он радостно впитывал ее и изумлялся, когда мудрость одного противоречила мудрости другого.

Рик увлекался Рамсеем Макдональдом; он писал для читателей, для которых лейбористский премьер был провозвестником нового, преобразователем английской политической жизни. Ланни принял на веру оценку Рика и был очень смущен, когда корреспондент одной из консервативных газет сказал ему, что он знает Рамсея много лет и может сравнить его с детским воздушным шаром; Рамсей изрекает красивые фразы, ни в какой мере не соответствующие действительности, — ему достаточно, что эти фразы вызывают аплодисменты.

Представители держав трудились над так называемым «Женевским протоколом». Инициатором его была Франция, а целью ее было уйти из Рурской области, не слишком явно признав свой провал. Робби писал сыну, что Марианна схватила быка за хвост — неудобное положение для дамы; надо было гарантировать ей, что бык не слишком быстро обернется к ней рогами, если она выпустит хвост. Согласно протоколу все державы обязывались применять санкции к той стране, которая нападет на соседа. Это была новая попытка исправить положение, на которое жаловался Клемансо, говоривший, что немцев в Европе на двадцать миллионов больше, чем следовало бы. Старый тигр, кстати, был еще жив, он жил в маленьком имении на Вандейском побережье; время от времени к нему являлся какой-нибудь журналист, просто чтобы послушать, как он рычит и поносит государственных деятелей, разрушающих завоеванную с таким трудом безопасность его отечества.

VII

Когда Ланни уставал от речей государственных деятелей, от их споров о санкциях и об определении агрессора, он развлекался поисками частных художественных собраний. Среди его женевских знакомых был некто Сидней Армстронг, который три года назад ввел его и Рика в круги Лиги наций. Молодой американец пошел в гору и теперь был видной чиновной фигурой, причем очень гордился работой, выпавшей на его долю в эти дни исторического кризиса. Он был знаком с одним женевским адвокатом, любителем живописи, и, угостив этого адвоката хорошим завтраком, Ланни получил у него сведения о некоторых владельцах ценных произведений искусства. Обычно было достаточно любезной записочки, чтобы открыть доступ к одной из этих коллекций, а там уж можно было и позондировать почву насчет продажи — дело привычное!

Перед отъездом из Женевы Ланни мог уже послать Золтану целый список, а вернувшись домой, он обогатит свою картотеку и разошлет новые описания и — фотоснимки возможным заказчикам.