Между дураком и подлецом

В закусочной было тесновато, но зато в воздухе аппетитно пахло жареным на углях мясом. Стены и потолок, в строгом соблюдении норм противопожарной безопасности, а на такие вещи глаз у меня наметан, были украшены гипсокартоном, стилизованным под деревянные панели и балки, и оклеены покрытием, имитирующим каменную кладку. Что называется, дешево и сердито. Вдоль стен стояли четыре пары двухместных диванчиков красного цвета с круглыми столиками посередине. Два дальних от меня дивана занимали крепкие молодые ребята, одетые в почти одинаковые короткие и обтягивающие кожаные куртки черного цвета.

За короткой деревянной стойкой стоял улыбчивый повар. Всю нижнюю часть его лица скрывала густая черная борода, а миндалевидные глаза были чуть прищурены. На вид ему можно было дать не больше сорока лет. Он был крепко сбит и упитан сверх всякой меры. Его комплекция красноречиво свидетельствовала, что это был настоящий ценитель мяса, с хорошим аппетитом и здоровым желудком. На нем была белоснежная двубортная поварская куртка с черными пуговицами-шариками, а на голове высокий колпак, из-под которого выбивались мелкие черные кудри.

«Колпак, наверное, для того был таким высоким, чтобы самому казаться выше», – догадался я, так как повар был низковат ростом для своей комплекции.

Пока я, стоя на пороге, изучал обстановку в кафе и его посетителей, повар заметил мое замешательство, улыбнулся еще шире и поманил меня рукой.

– Заходи, уважаемый, – как-то совсем по-свойски обратился он ко мне. – Покушай шашлык, это мое фирменное блюдо, не пожалеешь.

Я прошел между диванчиками к стойке.

– Ну ладно, – согласился я. – Только немного, а вот лучка можно побольше.

Повар моментально скрылся за перегородкой, откуда тянуло дымком и ароматами кухни. Справа в перегородке действительно имелась дверь с несуразно крупной табличкой:

«WC».

Не заметить ее мог разве что только слепой. Буквально через минуту он вернулся с порцией шашлыка на коротким деревянным шампуре. Он ловко, как цирковой жонглер, бросил на электронные весы бумажную тарелку, положил на нее шашлык – потянуло где-то на двести граммов, – обильно посыпал его полукольцами лука, сверху полил уксусной заправкой и уложил сбоку два куска лаваша.

– Сто пятьдесят. Приятного аппетита, – сообщил он цену и подал мне тарелку.

– Не дешево? – как честный, поинтересовался я и полез в карман за деньгами.

– Ты у меня в первый раз, кушай на здоровье, мне не в убыток, – заулыбался щедрый шашлычник.

– Ну тогда хватит еще и на бутылку «Морского», – сказал я и положил перед ним пятисотку.

– «Морского» у меня нет, – огорчился он, но тут же нашелся: – Возьми «Дункельгрюнд», оно сегодня как раз по акции.

– Вот так удача, – обрадовался я. – У вас просто замечательный сервис.

– Я сам радуюсь, когда мои посетители довольны, – ответил польщенный повар, достал из холодильника запотевшую бутылку пива, поставил ее на стойку и рядом выложил сдачу, а мою пятисотку сгреб куда-то под прилавок.

Я наглядно пересчитал три сотенные купюры, убедился, что дорогущее импортное пиво мне действительно продали по дешевке – чуть ли в три раза ниже его реальной стоимости, – взял со стойки шашлык с пивом и расположился за свободным столиком, ближе к окну.

«Так значит, это и есть Бабик Бабосян, – задумался я, с аппетитом пережевывая прекрасно прожаренную баранину и запивая пивом, славящимся на весь мир изысканной горчинкой. – Что-то непохоже, чтобы он был хамом и бессовестным хапугой, как нарисовал его портрет Бухгалтер. Бабосян, если, конечно, это был он, но сомнений в этом почему-то не возникало, не нагрубил мне ни разу, даже когда я недоверчиво пересчитал сдачу прямо у него перед носом, что, я знаю, не любит ни один работник торговли».

Я незаметно поводил глазами по залу. Потом, делая вид, что поднимаю с пола случайно выпавшую из кармана бумажку, заглянул во все уголки: ни крыс, ни тараканов по полу не бегало, везде было чисто, ни соринки. Все это было крайне подозрительно, на Бабосяна явно злостно клеветали. Чтобы решить эту загадку, надо было действовать в открытую.

Шашлычник о чем-то негромко переговаривался со своими посетителями.

Расправившись с едой, я поставил на стойку пустую посуду.

– Спасибо, все было очень вкусно, – поблагодарил я его.

– Приходи еще, буду рад, – приветливо отозвался он.

Бабосян настойчиво обращался ко мне на «ты», и я последовал его примеру:

– Слушай, Бабик, мне не хотелось бы просто так уйти, не предупредив тебя о грозящих неприятностях: тебе желают недоброго и хотят с моей помощью навредить.

Шашлычник резко напрягся и перестал улыбаться.

– Ведь ты – Бабик, верно? – переспросил я.

– Да, – коротко подтвердил он.

– Не подумай ничего плохого, Бабик, я вовсе не шантажист, а журналист. Меня зовут Семён Киппен, – представившись, я протянул ему свою визитку. – Мне поручили написать критическую статью о твоем кафе. Я и без того заинтересовался этим делом, но сперва хочу во всем разобраться. Тебя обвиняют в грубости с клиентами, жульничестве, нечистоплотности…