Между черным и белым

День рожденья — грустный праздник, особенно если отмечается юбилей покойника. Маме Василисы исполнилось бы завтра сорок. Отцу через три дня — сорок шесть. Обе даты они решили отметить в один день, в том самом месте, где произошла трагедия.

Матвей не прочь был перебраться на Рублевку, в дом, где сначала погибли родители Василисы, а затем получил по заслугам Рубахов. После того как он сам же и разделался с налетчиками, они с Василисой поставили крест на этом доме, но на продажу его выставлять не стали. Василиса всерьез считала, что здесь живут души ее родителей. Они предупредили их об опасности. Именно поэтому бандиты Горлача ничего не смогли с ними поделать.

— Хотел бы я знать, кого в этот раз принесет, — сказал Матвей, подошел к окну, глянул на парня, стоявшего у ворот.

Он обзавелся личной охраной. Олег Кирьянов, Женя Пронов, Миша Стегунов будут служить ему верой и правдой, никаких в том сомнений. Они уже показали себя в деле, подставили Селиванова под удар, а сейчас сторожили дом, в котором им предстояло провести уик-энд.

— У тебя же охрана, — разглядывая на свет бокал с виски, сказала Василиса.

Пила она неохотно, но уже слегка захмелела.

— Дело не в охране, а в очередности, — сказал Матвей, возвращаясь к столу. — То одно, то другое.

— На очереди третье? Или пятое-десятое?

— Не знаю. Шумаков голос подал, Пухнарь на процент от дохода претендует.

— А разве Пухнарь не успокоился?

— Пока вроде затих, — ответил Матвей.

Пухнарь реально взялся за дело, перебил на себя бизнес Горлача, расширил его. Поставки лома росли день ото дня.

— Но денег много не бывает.

— Глеб ему свою визитку дал, — вспомнила Василиса.

— Пухнарь ему поверил, — сказал Матвей. — Думал, что комбинат в консорциум вольется. Слово-то какое красивое.

— Правильное слово. Временное объединение. Глеб нам комбинат на время вернул. Он думает, что на один день.

— Он отца похоронил.

— А я и отца, и мать.

Матвей кивнул, наполнил бокал и выпил, не чокаясь.

Глава 8

Глеб едва держался на ногах. Глаза пьяные, перегаром за версту несет. Карман на пиджаке оторван, губа слегка опухла после удара. Он в ночном клубе был, отрывался, неплохих люлей отхватил, а бабу снять не смог, но Лилия спасла положение. Только с ней он и мог продолжить ночные приключения.

Так Глеб и поступил, как зверь на нее набросился, и в хвост, и в гриву.

Она-то, конечно, дотерпела, но потом повернулась к нему спиной и сказала:

— Козел ты!

От обиды на ее глаза навернулись слезы. Матвей бросил, Глеб видел в ней резиновую бабу, с которой можно не церемониться, Виктор — точно такое же ничтожество.

— Еще раз скажи! — вскинулся Глеб.

Лилия вскочила, села, выставила перед собой руки, растопырила пальцы.

— Козел!

Если Глеб вдруг захочет наказать ее, то она, так уж и быть, выцарапает ему глаза.

— Дура. — Глеб усмехнулся, посмотрел на нее как на последнюю идиотку и закрыл глаза.

— Езжай домой! — потребовала она.

— Это мой дом, — заявил он и удивленно открыл один глаз.

— Хочешь, чтобы уехала я?

Он открыл и второй глаз и проговорил:

— Нет, замуж тебя хочу взять. Мама сегодня спросила, дескать, у тебя нет, случайно, знакомой шлюхи, а то жениться тебе пора.

— После этого ты поехал в ночной клуб.

— Да, а потом к шлюхе.

— Я не шлюха! — сказала она, исподлобья глянув на него.

— Шлюха, — пробурчал Глеб и снова закрыл глаза.

— Нет.

— Да.

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да!

— Козел! — Лилия не сдержалась, ударила Глеба ладонью по лицу, тут же получила кулаком в челюсть, вдобавок стукнулась затылком о стену. — Ну ты и сволочь! — Она взбесилась и снова размахнулась.

Но в этот раз Глеб не позволил себя ударить. Он перехватил ее руку и снова врезал кулаком в лицо.

Из ее носа хлынула кровь. Лилия бросилась в ванную, но Глеб ее догнал, толкнул. Она упала.

Он пнул ее ногой по ребрам и спросил:

— Еще?

— Все, хватит! — взмолилась она.

— Еще раз, и убью!

Лилия поднялась, закрылась в ванной, а когда вышла, Глеб уже крепко спал.

Какое-то время она стояла, с ненавистью глядя на него, затем отправилась на кухню, взяла нож, вернулась в гостиную, но ударить Глеба так и не решилась.

«Может, я сама во всем виновата? То с Матвеем, то с Виктором. Разве я не вела себя как шлюха?» — подумала Лилия, вернулась на кухню, взяла бутылку коньяка, налила полный стакан и залпом выпила.

Легче ей не стало, только жалость к себе накатила горькой волной. Она выпила снова, а затем взялась за телефон. Ей вдруг очень захотелось, чтобы Матвей приехал и забрал ее отсюда. Даже Глеба бить не обязательно.

Правильная жена должна нормально себя вести.

Василиса сначала накормила Матвея завтраком и только затем спросила:

— Кто звонил тебе ночью?

— Лилька, — честно признался он.

— Соскучилась? — Василиса с трудом сохранила невозмутимость.

— Глеб ее избил.

— Просила приехать?

— Да, и забрать.

— Куда?

— Вообще.

— А ты?

— А я с тобой, как видишь, — спокойно ответил Матвей.

Глеб, конечно, урод, но Лильку никто на цепь не сажал. Она всегда может собрать вещи и уйти. Баба красивая, найдет еще себе счастье в личной жизни. Так он ей вчера и сказал. На этом разговор и закончился.

— Я тебя не держу, — одними губами проговорила Василиса.