Между адом и раем

— Я раньше любил бросать этот мячик в море, — сказал он Вики спокойным голосом. — Мой пес Шалун всегда пускался вдогонку за ним и приносил мне. А вот, посмотри сюда! Это моя коляска, разве не замечательно? Отец сам построил ее, чтобы она походила на легкую рыбацкую плоскодонку на колесах. А вот картина, которая висела над моей кроватью. И все мои оловянные солдатики, и…

— Алекс, подойди сюда, — сказала Вики.

— Что это?

— Какая-то картина, — сказала она. — Одна из самых прекрасных картин, которые я когда-либо видела.

Чуть позже с помощью Пелхэма Алекс снял картину «Трафальгарское сражение», которая висела над камином почти сто лет. Забравшись на высокую стремянку еще раз, он повесил другую — ту, которую Вики обнаружила в потайной комнате.

— Ровно висит? — спросил Алекс со стремянки.

— Ровно, ровно, любимый! — сказала Вики. — Спустись и полюбуйся!

Алекс подошел к дивану, не оглядываясь, и сел рядом с Вики. Только тогда он поднял глаза и посмотрел на картину.

На ней были изображены отец и мать вскоре после свадьбы.

Мать сидела. На ней было красивое белое платье со шнуровкой, принесшее ей известность в картине «Белая роза». Отец стоял рядом в роскошной морской форме, опустив руку на ее обнаженное плечо. Красная орденская лента, опоясавшая его грудь, была украшена наградами, а на поясе висел меч самого маршала Нея.

Они с Вики сидели тихо, внимательно смотря на лица счастливой пары. Алекс обвил рукой плечи Вики и прижался к ней.

Он поцеловал ее в теплые губы, в первый раз после стольких лет не стыдясь слез радости и облегчения, которые текли по его щекам.

* * *

Пелхэм увидел, как двое влюбленных заснули на диване, обняв друг друга. Он накрыл их меховым покрывалом, подавил зевок и вышел в зал. Была уже половина второго, и он мечтал о своей теплой кровати.

Едва он ступил первый шаг, как услышал внизу звук звонка. Входная дверь! В такой час? Безумие.

Он спустился на первый этаж, бормоча про себя, какой дурак бродит по ночам, а особенно в такой поздний час. Звонок прозвенел еще раз.

Он широко распахнул дверь.

Под проливным дождем у входа стоял мужчина. На нем был длинный черный плащ, застегнутый на все пуговицы. Его лицо было скрыто большим черным зонтом.

— Да? — сказал Пелхэм, не потрудившись придать голосу вежливый тон.

— Дом лорда Александра Хока? — спросил мужчина.

— Лорда Хока нет дома. Что мне передать ему?

— Просто передайте ему это, — сказал мужчина и вручил Пелхэму маленький золотой медальон. Старый дворецкий посмотрел на вещицу в свете лампы, прикрепленной у двери. Это был медальон Святого Георгия. На обратной стороне были инициалы Алекса и дата его седьмого дня рождения.

— Что вы хотите этим сказать? С какой целью…

— Просто передайте ему это, — повторил мужчина. Когда он развернулся, чтобы уходить, Пелхэм мельком увидел его лицо. Он был поражен — глаза мужчины были бесцветны. Абсолютно бесцветны.

60

— Я чрезвычайно рад, что вы смогли приехать сюда, мистер Хок, — сказал сенатор. — Рад, как никогда.

— Спасибо, что пригласили меня, — сказал Хок, делая еще один глоток восхитительного виски. Оно больше походило на божественный нектар, нежели на любое виски из тех, что он когда-либо пил. Это было «Мэйкерс Марк», любимое виски сенатора, и тот хранил его на случай какого-нибудь торжества.

— Думаю, в тех местах, откуда вы приехали, еще раннее утро и несколько рановато пить бурбон, — сказал сенатор.

— О, я уверен, что солнце уже поднялось над некогда обширными колониями Британской империи, сэр.

Они сидели на веранде в двух старых креслах-качалках и смотрели на длинную аллею цветущих ореховых деревьев, которая вела к дамбе. На ступенях, свернувшись калачиком, дремали три или четыре охотничьих собаки. Послеполуденный воздух был прохладен и наполнен душистыми ароматами наступающей весны.

Алекс подумал, что никогда не видел более красивого места, чем это. Алое солнце, опоясанное тонкой полосой ярко-оранжевого цвета, покоилось почти на вершине дамбы. Всюду, куда бы он ни глянул, полыхали яркие цветы. Прямо у забора рос багрянник, за ним роились азалии, вспыхивающие светло-красными и розовыми взрывами. Огромные старые кусты рододендрона, доходящие до второго и даже третьего этажей дома, едва не прогибались под массой темно-красных цветков.

Где-то на реке раздался корабельный гудок.

— Вы знаете, моя дорогая жена не особенно любила виски, мистер Хок, — промолвил сенатор, позванивая кубиками льда о края бокала.

— Думаю, большинство женщин придерживаются такой позиции, сенатор.

— Полностью согласен с вами, — сказал сенатор. — У Сары было несколько предубеждений относительно этого напитка.

— Ну а я, — усмехнулся Хок, откинувшись в кресле, — я имею некоторые предубеждения против крошечных бутербродов с водяным крессом, которые некоторые леди очень одобряют.

— Вот это прямо в точку.

Они помолчали несколько секунд, смакуя виски и наслаждаясь красотой предзакатного часа, затем сенатор, снова обернувшись к Алексу со счастливой улыбкой, сказал: