Меж двух орлов

- Ну что пан такое говорит! – Слабо запротестовала Мирослава, вспоминая рассказы няньки. Да, та так и говорила, что рождаются все ядзвины совершенно нормальными. – Я просто думала, что все яздвины служат по… вашим идолам.

- Ну, да.  – жених намеренно (?) пропустил ее оговорку мимо ушей. – Кроме тех, кто служит вашему творцу. Только они, обычно, не живут среди наших.

- Их изгоняют? – Ахнула Мирослава.

- Зачем? Сами уходят. Не получается, знаете ли, панно, и нашим, и вашим служить. Вот и начинается: наши косятся, что раз вашему богу молится, значит, не наш. Ваши косятся, раз живет среди наших, то, вроде, и веры ему нет. Так что уходят, да.

- А паньский брат, значит, не ушел?

- Да что панне так дался наш Скирмут? – В голосе жениха зазвучала явная обида. – Я бы уступил брату, если панна просит, да не могу. Он женат.

- Да не нужен мне паньский брат! – Мирослава возмутилась. Вот ведь, придумает такое! – Я думала, раз у него копыта нет, то он - не поганин.

- Какого копыта?

- Ну-у,  - разговор становился совсем уж странным, - раз не хромает, но, наверное, никакого?

- А почему панна решила, что копыто есть у меня?

- Нянька сказала, - Мирослава шептала совсем уже тихо, понимая, что что-то пошло не так. – У всех ядзвинов, кто своим богам поклоняется, вместо ноги – копыто. Ну, пан хромает, паньский отец хромает… И пан – ядзвин…

Она замолчала. Некоторое время пара стояла не дойдя всего несколько шагов до плетня, отделяющего двор от аптечного огородика пани Малгожаты, который Борута выбрал из-за слегка притеняющих его кустов калины. Мирося, похоже, не заметила, что они остановились. Так же, как не заметила, что лента в косе, кончик которой нервно теребили тонкие пальцы, развязалась и грозилась выпасть.

Некоторое время Борута смотрел на свою невесту. На ее пылающие щеки, на потупленный взор. На маленькие ручки, которые, как он уже знал, умеют ловко справляться с довольно крупной рыбой. Наконец-то он не выдержал и рассмеялся. Он хохотал и не мог остановиться. И даже недоумение в девичьих глазах не могло сбить охватившего его веселья.

- О-ой, не могу! Копы-ыта! Нянька сказала!

               Борута смеялся, Мирославе больше всего хотелось провалиться сквозь землю, и никто из них не заметил, как в окне светлицы отодвинулась занавеска. Отодвинулась, и снова вернулась на место.

- Кажись, поладили. – Довольно сообщил пан Януш Сколоменду, осторожно прикрывая окно. Старейшина только кивнул. Похоже, их затея действительно удалась.

- Если пан считает меня такой глупой… - Мирося не договорила, пытаясь скрыть злые слезы. Это немного отрезвило мужчину.

- Прошу простить меня, панно Мирославо! – Борута усилием воли взял себя в руки. – Не хотел обидеть. Я знал, конечно, что про нас страшные сказки детям рассказывают, но не знал, что дети им верят.

- Я не дитя! – Тут же взвилась девушка. Мне шестнадцать скоро!

- Конечно, не дитя… - Мужчина изо всех сил пытался спрятать в глазах смешинки, но весь его вид так и говорил: «…А в нянькины сказки веришь». – Но, прошу панну поверить, копыт у меня действительно нет.

               Отец хромает, потому что у него колено разбито. Давно уже, лет пятнадцать будет, если не больше. Убитым конем неудачно придавило, вот с тех пор и болит на погоду. И чем он старше, тем больше. А я просто оступился на рыбалке, да вовремя царапину не промыл. До свадьбы заживет. Хотя, если панна не верит, могу разуться. Только присесть бы.

- Что, прямо посреди двора? – Не поверила Мирося.

- Могу и посреди двора, пусть все посмотрят.  – Борута снова пытался сдержать смех. Подмигнул лукаво. - А можем и до свадьбы подождать, чтобы панна сама убедилась, что нет у меня ни копыт, ни рогов, ни хвоста, ни чего там еще нянька панне наобещала.

Неизвестно, что бы ответила Мирося на такую подначку, но в этот момент узелок на ленте окончательно развязался и многострадальная лента выскользнула из косы. Ахнув, девушка кинулась ловить алый шелк, но Борута оказался проворнее. На лету подхватив ленту, он ненадолго поднес ее к губам, а потом стал перед девушкой на одно колено.

- Прошу, панно Мирославо. – Он протянул ей ленту и руку. – Готов быть верным рыцарем прекрасной панны.

               Непривычная к таким ухаживаниям Мирося сперва закрылась рукавом от смущения. Но Борута продолжал стоять, преклонив колено, посреди двора. Оставить шляхтыча, пусть и ядзвина, на потеху челяди Мирося не могла. Дрожащими руками она взяла свою ленту у Боруты и повязала ему на руку, чуть повыше локтя. Мужчина, в свою очередь, поймал хрупкую ручку и поцеловал самые кончики девичьих пальцев.

- За эту ленту,  - прошептал он едва слышно, - отдарю панну после свадьбы кораллами, лучшими, какие только на тарге найти можно.

               Собственно, вот и весь разговор. Потом Мирося с женихом так же чинно прошлись вокруг двора и вернулись в светлицу. С порога из встречали довольные взгляды отцов, встревоженный – матери, и завистливый – Марыли. Борута напоследок еще раз поцеловал миросе кончики пальцев и с поклоном передал ее руку пани Малгожате. Та даже раскраснелась от такого обхождения.