Меж двух миров

Только сейчас Микаэла заметила, что перед клиникой все еще толпились любопытные в ожидании результатов обследования. В тот момент, когда незнакомка выскочила на порог, собравшиеся встретили ее самыми приветливыми словами. Жители Колорадо-Спрингс питали к несчастной глубокое сочувствие, предполагая, что эта белая женщина, должно быть, натерпелась мук в плену у индейцев, и наперебой заговаривали с ней, однако было очевидно, что незнакомка продолжает испытывать панический ужас перед чужими людьми.

— Оставьте ее в покое! — воскликнула Микаэла, выбегая на улицу.

В этот момент незнакомка начала дрожать всем телом и затем со стоном рухнула на землю.

Свою больницу Микаэла устроила в помещении бывшего пансиона вдовы Купер. Места там было достаточно, и одну из комнат она оборудовала так, чтобы и самой ей можно было там переночевать в тех случаях, когда больным требовалось круглосуточное врачебное наблюдение. В случае же с незнакомкой ей скоро стало ясно, что женщина страдает не столько от телесных ран, сколько от душевного недуга. Поскольку к этому добавлялся еще и языковой барьер, Микаэла сочла за лучшее взять незнакомку к себе домой, чтобы та быстрее освоилась в атмосфере семьи.

Мэтью нагрел воды в камине, а Колин приготовила полотенце и мягкие салфетки. Доктор Майк принялась осторожно мыть руки женщины салфеткой.

— Мама, а почему она упала? — спросил Брайен, внимательно разглядывая гостью.

Микаэла окинула незнакомку приветливым взглядом.

— Не знаю, Брайен, — ответила она, стараясь придать своему голосу самое мягкое звучание. — Может быть, во время битвы она получила тяжелый удар по голове, а может, просто лишилась чувств от страха.

К ним робко приблизилась Колин. Она держала в руке серебристую щетку для волос, которую ей подарила мать Микаэлы, когда приезжала погостить в Колорадо-Спрингс.

— Как ты думаешь, она даст мне расчесать ее волосы? — спросила она доктора.

— Попробуй, — ответила Микаэла, — только разговаривай с ней при этом. Она по голосу догадается, что ты не замышляешь против нее ничего плохого.

Колин осторожно провела щеткой по густым светлым волосам незнакомки.

— Эту щетку мне подарила моя бабушка, — приговаривала она. — Если хотите, можете сами попробовать.

И она положила щетку на колени незнакомке. Женщина осторожно взяла щетку в руки. Она вертела ее, внимательно разглядывая со всех сторон.

— Кажется, она что-то вспоминает, — заметил Брайен.

Незнакомка взглянула на Колин. Затем сложила губы трубочкой и попыталась произнести:

— Ба… бa…

— Да! — воскликнула Колин. — Бабушка, бабушка мне подарила. Попытайтесь еще раз!

— Ба… бабушка, — выговорила незнакомка. Темные глаза Микаэлы просияли.

— Она говорит на нашем языке!

В этот момент в дверь постучали. Мэтью открыл, и в комнату вошел Салли.

Брайен тотчас бросился к нему:

— Салли! Салли! Она заговорила. Она говорит на нашем языке.

— Да, это правда, — с воодушевлением подтвердила Микаэла. — Она сказала «бабушка». А я уж думала, что она немая. Слава Богу, я ошиблась.

Салли подошел к женщине, присел перед ней на корточки и заговорил с ней вначале на языке шайонов.

Незнакомка завороженно смотрела в светлые глаза этого длинноволосого мужчины, который, как и она сама, носил одежду индейца, но был при этом белым человеком.

Она снова пошевелила губами.

— Дро… Дрожащая Лань, — с трудом произнесла молодая женщина, и щеки ее заалели.

— Да, но это имя вам дали индейцы, — подбодрил ее Салли, и видно было, как он рад успеху. — А как вас звали до того, как вы попали к индейцам?

Взгляд незнакомки сосредоточился, упершись в пол. Микаэла, Салли и дети замерли, словно заколдованные, в ожидании слова, которое снимет с них эти чары.

— Кэт… Кэтрин!

— Кэтрин! — повторил Салли. — Чудесное имя. А сколько вам было лет, когда вы попали к индейцам, Кэтрин?

Она подняла обе руки, растопырила пальцы и показала их Салли.

— Ей было десять лет! — воскликнул Брайен. — Столько же, сколько мне сейчас!

Салли взял Кэтрин за руки.

— А где вы росли?

— Вода, большая вода.

И она посмотрела на Салли глазами, в которых, казалось, отражалась синева океана.

— Может быть, на море? Я тоже вырос на берегу моря. А где жила ваша семья? — продолжал расспрашивать Салли.

Тут Кэтрин взялась за индейское ожерелье, которое носила на шее.

— Семья — индейцы, — объяснила она. — Но пришли солдаты. Теперь ее больше нет.

Она опустила голову, и плечи ее начали вздрагивать от рыданий.

— Успокойтесь, ну же, успокойтесь.

Микаэла встала и обняла плачущую женщину. Однако это был тот случай, когда она ничем не могла ей помочь. Скорбь ее была так понятна, ведь ей своими глазами пришлось увидеть учиненное солдатами массовое истребление людей, которых Кэтрин считала своей семьей.

Салли поднялся. Он взял свою сумку, которую оставил у двери, войдя в дом.

— Я тут кое-что принес, это может понадобиться вашей гостье, — сказал он, немного смущаясь, и достал из сумки платье, какие носили женщины шайонов.

— О, как ты внимателен!