Меж двух миров

— О! Рон, не представишь ли ты мне свою очаровательную хозяйку? — сказал он приятным баритоном.

Я вспомнила, что мы не успели представиться друг другу. Потому поторопилась ответить сама.

— Юля. А вы?..

— Старый друг Аарона, Эрик.

Я протянула руку, и Эрик склонился над ней для поцелуя — старомодный, но весьма приятный жест. Аарон, понятненько. Вот и познакомились.

— Очень приятно, наконец, познакомиться с той, что спасла жизнь моему другу, — сказал он.

— Ну что Вы, так поступил бы любой, на моем месте, — проворковала я, скрывая нотку сарказма — каждый сдал бы его, куда надо, а не глупил бы, как я. А потом продолжила, повернувшись к тому, кого Эрик назвал Аароном — к моему гостю: — Как ты себя чувствуешь? — еще вчера он казался пусть не едва живым, но все-таки далеко не здоровым. Сейчас же был одет, постель на диване аккуратно сложена, а сам был бодрым и казался вполне трудоспособным.

Аарон поднял глаза, с любопытством разглядывая меня, будто увидел в первый раз.

— Уже лучше, — последовал равнодушный ответ. И он снова отвернулся к телевизору.

Вот как? — я разозлилась. Ни слова благодарности! А ведь надо было заявить на него за взлом и нападение, а не проявлять наивное добродушие. Чтобы скрыть свое недовольство, я вновь обратилась к Эрику:

— Вы останетесь на чай?

— А почему бы и нет, — улыбнулся он.

— Замечательно, — натянуто улыбнулась я в ответ и удалилась на кухню, где больше для вида передвигала посуду, создавая видимость бурной деятельности. Как бы они оба не остались в моей квартире «скрываться» от неизвестного врага! Или не причинили вреда мне. Я же не знаю, чего от них ждать?

Через некоторое время, когда мне удалось сладить со своими эмоциями, я вернулась в комнату с подносом в руках. Мужчины тотчас замолчали. А уже мгновение спустя Эрик помогал расставить угощение на журнальный столик, вновь придвинутый к дивану. Чаепитие прошло в пустой болтовне ни о чем. Говорил в основном Эрик. Он рассказывал истории из своей жизни, в первую очередь — о любовных интрижках или же забавные случаи. Большинство историй казались выдуманными. Но он же т’эйхе, подумала я, так что все может быть.

Вскоре Эрик встал, поблагодарил за чай и собрался уходить:

— Хорошо у Вас, — он снова поцеловал мою руку. — Но дела…

Я вышла в прихожую, проводить гостя. Обменявшись любезностями по поводу замечательного вечера, распрощались, и Эрик растворился в темноте лестницы, плутовато подмигнув мне перед уходом.

Я вернулась в комнату, все еще улыбаясь. Но лишь я вошла и увидела Аарона, улыбка исчезла в неизвестном направлении. Он сидел, откинувшись на спинку дивана и тяжело дыша. Лицо его побледнело, по виску катилась капелька пота. А ведь еще минуту назад все было в порядке, мужчина казался здоровым и полным сил, и мне даже не верилось, что еще вчера он едва мог сам встать. Я даже успела в очередной раз разозлиться на него за то, что он вероятно очень ловко манипулировал моим добрым к нему отношением.

— Что с тобой? — я метнулась к нему. Он снова был холодным, будто лед. Я помогла ему лечь и взялась за осмотр раны.

Промокшие насквозь бинты снимались легко. А когда тело т’эйхе было освобождено от них, то рана, которую я считала уже почти зажившей (ведь это т’эйхе! который несколько минут назад казался пышущим здоровьем), вновь предстала передо мной во всей красе.

— Господи… — прошептала я, и всхлипнула от осознания бессилия. Было ощущение, что все вернулось к началу. Вера в непобедимость т’эйхе стремительно таяла, а беспокойство за его жизнь также стремительно росло. — Быть может, все-таки вызвать врача? — обеспокоенно спросила я, готовая разрыдаться как от страха и собственного бессилия.

— Нет… — сердито прохрипел он. И добавил мягче: — Не надо. Все будет в порядке…

И я вновь принялась за дело. Отмыла кровь с кожи вокруг. Попыталась стянуть края раны пластырем, что получалось очень плохо из-за беспрерывно сочащейся крови, крепко обмотала бинтами. Наконец, с перевязкой было покончено. Аарон закрыл глаза и расслабился. Его дыхание выровнялось. Землисто-серый цвет лица сменился на болезненную бледность. Я сидела на полу около него и собирала старые бинты, когда он спросил:

— Зачем ты мне помогаешь?

Я подняла взгляд, но ответила не сразу, ища в уме все более или менее разумные варианты, почему я не избавилась от него сразу же. Их не было. Я вернулась к прерванному делу и ответила:

— Будто у меня был выбор.

— У тебя было достаточно возможностей сдать меня.

— И пройти свидетелем и главным подозреваемым в покушении на т’эйхе? Нет уж.

Так себе объяснение. Но что я могла еще сказать? Он усмехнулся, и спросил снова:

— Ведь ты даже не знаешь, кто я. А может я какой-нибудь особо опасный преступник?

— Но ты же т’эйхе…

— Ну и что! — резко перебил он. — Думаешь т’эйхе не могут быть жестокими? А если бы ты знала, что я планирую уничтожить мир людей, ты бы стала мне помогать?

Его слова и тон испугали меня, и я неуверенно пролепетала:

— Но ведь ты же не хочешь?

— Ты даже не знаешь, во что влезла, — хмыкнул он и отвернулся.