Меценат

Весь опоясало щит из червонного золота море,
Волны седые на нем взметают пенные гребни,
Светлым блестя серебром, проплывают по кругу дельфины,
Влагу взрывая хвостом и соленый простор рассекая.
Медью средь моря суда сверкали: Актийскую битву
Выковал бог на щите; кипели Марсовы рати,
Всю Левкату заняв, и плескались валы золотые.
Цезарь Август ведет на врага италийское войско,
Римский народ, и отцов, и великих богов, и пенатов;
Вот он, ликуя, стоит на высокой корме, и двойное
Пламя объемлет чело, звездой осененное отчей.
Здесь и Агриппа — к нему благосклонны и ветры и боги —
Радостно рати ведет, и вокруг висков его гордо
Блещет ростральный венок — за морские сраженья награда.
Варварской мощью силен и оружьем пестрым Антоний,
Берега алой Зари и далеких племен победитель:
В битву привел он Египет, Восток и от края вселенной
Бактров; с ним приплыла — о нечестье! — жена-египтянка.
В бой устремились враги, и, носами трехзубыми взрыта,
Веслами вся взметена, покрылась пеной пучина.
Дальше от берега мчат корабли; ты сказал бы — поплыли
Горы навстречу горам иль Циклады сдвинулись с места —
Так толпятся мужи на кормах, громадных, как башни,
Копий летучий металл и на древках горящую паклю
Мечут, и кровью опять обагряются нивы Нептуна.
Войску знак подает царица египетским систром
И за спиной у себя не видит змей ядовитых.
Чудища-боги идут и псоглавый Анубис с оружьем
Против Нептуна на бой и Венеры, против Минервы.
В гуще сражения Марс, из железа кован, ярится,
Мрачные Диры парят над бойцами в эфире высоком,
В рваной одежде своей, ликуя,
Распря блуждает,
Ходит следом за ней с бичом кровавым Беллона.
Сверху взирая на бой, Аполлон Актийский сгибает
Лук свой, и в страхе пред ним обращается в бегство Египет,
Следом инды бегут и арабы из Савского царства.
Вот и царица сама призывает попутные ветры,
Все паруса распустить и ослабить снасти готова.
Как побледнела она среди сечи в предчувствии смерти,
Как уносили ее дуновенья япигского ветра, —
Выковал все огнемощный кузнец. А напротив горюет
Нил: одежды свои на груди распахнул он широкой,
Кличет сынов побежденных к себе на лазурное лоно.
Здесь же, с триумфом тройным вступивший в стены столицы,
Цезарь исполнить спешит свой обет богам италийским,
Триста по Риму всему освящая храмов огромных.
Улицы вкруг ликованьем полны и плеском ладоней,
В каждом святилище хор матрон и жертвенник в каждом,
Пред алтарем тельцы на земле в изобилье простерты.
Сидя у входа во храм Аполлона лучистого, Цезарь
Разных племен разбирает дары и над гордою дверью
Вешает их; вереницей идут побежденные длинной, —
 Столько же разных одежд и оружья, сколько наречий.
Здесь и номадов народ, и не знающих пояса афров
Мульцибер изобразил, гелонов, карийцев, лелегов
С луками; тут и Евфрат, укротивший бурные воды,
Рейн двурогий, Араке, над собой мостов не терпящий,
Даги, морины идут, дальше всех живущие смертных[467].