Метро

Он смахнул со стола крошки, заглянул в расписанную гжелью кружку, цыкнул. Артем уже ждал — неужели и чаю еще предложит, но Борис Иванович не стал. Отодвинул латунную лампу под стеклянным зеленым абажурчиком в сторону, чтобы глаза не резало. И уже из уютного сумрака спросил:

— Откуда к нам?

— ВДНХ.

— О.

Борис Иванович ВДНХ покатал на языке как витаминку, потер себе нос, вспоминая.

— Как там начальство ваше? Каляпин, кажется, Александр Николаевич? Справляется?

— Каляпин в отставку вышел полгода назад. Сейчас Сухой.

— Сухой… Сухой! Это бывший по безопасности, да? Коллега! — обрадовался майор. — Рад за него!

— Так точно.

— А вы и сами оттуда, я так понимаю? — Свинолуп пролистнул Артемов паспорт. — Кем служите?

— Сталкер, — сказал Артем.

— Я так и подумал. Ну а вы? — Борис Иванович переключился на Гомера.

— С Севастопольской.

— Вот это — интересно! Не ближний свет. Севастопольская! Денис там… Денис… По батюшке-то, господи…

— Михайлович.

— Верно! Денис Михалыч. Как он?

— В форме.

— В форме! Хаа! — Борис Иванович подмигнул Гомеру заговорщически. — Лучше и не скажешь. Пересекались с ним как-то. С искренним уважением к нему отношусь. Профессионал. Мда.

Свинолуп снова заглянул к себе в чашку, словно надеясь, что та сама собой наполнится. Потом осторожно притронулся к своим щекам. Что-то не так было с его щеками, но в полумраке Артем никак не мог понять, что именно. Казалось, лицо у майора… Разрисовано, что ли?

В остальном он был внешности скорее приятной: рослый, лоб широкий и высокий от залысин, спортивная молодость ссутулена кабинетной работой. Глаза из полутени поблескивали тепло, изучающе. Фамилия его ему удивительно не шла, слишком его грубила. Это не из народа был человек.

— А вы, кстати, не еврей? — спросил Борис Иванович у Гомера.

— Нет. А что?

— «Нет, а что?» — засмеялся хозяин кабинета. — Вы мне определенно нравитесь. Я, кстати, к вашему брату с большим пиететом, в отличие от многих коллег…

— Я не еврей. Вы же паспорт видели. А что, это имеет значение?

— Паспорт! Паспорта люди рисуют. Я же не про паспорт говорю, а про состояние души. Отвечая на ваш вопрос: значения — никакого! У нас же не Рейх тут, в самом деле.

На стене шуршали стрелками ходики: простые, стекляшка в синей пластмассе. На циферблате был нарисован, кажется, щит, и шли через тире какие-то буквы. В зеленом отсвете настольной лампы Артем прочел про себя: «ВЧК-НКВД-МГБ-КГБ-ФСК-ФСБ-СБ СКЛ». «СКЛ — Содружество Кольцевой Линии», механически расшифровал Артем настоящее наименование Ганзы.

— Раритет, — объяснил ему Борис Иванович. — Таких на все метро пара штук только. Ценитель поймет.

— У вас к нам какие-нибудь еще вопросы есть? — сказал Артем.

— Конечно. И немало. Вот руки можете на свет сюда, ладонями кверху? — не покидая тени, попросил майор. — Ага, спасибо. Пальцы. Разрешите, я потрогаю? Ну как будто руку вам пожму. Оп. Мозольки. А вот это от пороха, да? Плечо покажете? Да покажите, покажите. Правое. Нет, можно не раздеваться. Пожалуйста, синяк. Приходится, видать, пользоваться автоматом-то?

И вот еще странно: пальцы у него были влажные и липкие немного. Но это не пот на них лип, а… Артем еле переборол желание понюхать свои руки, только они освободились от майорова пожатия.

— Сталкер. Я объяснил.

— Ну да, это да. Но ведь сталкеры в химзащите, в перчатках всегда, так? Это-то вы не наверху себе настреляли. А вы, Николай Иванович? — по паспорту обратился он к Гомеру, аккуратно ощупывая свои скулы. — Руки. Будьте любезны. Спасибо. Вот, тут видно интеллигента.

Он задумался, разминая, эти свои пальцы: толстые, сильные. Словно что-то он ими делал такое, от чего они затекли и болели. Может, долго фонариком-жужжалкой работал?

Раритетные часы прокрутили сколько-то времени, четко тикая: ц-к, ц-к, ц-к, ц-к. Все молчали, давая звучать часам. Железная дверь отсекала наружные голоса. Если бы не раздельное и внятное тикание, тут тихо было бы, как оглохшим — после взрыва.

Потом Борис Иванович опомнился.

— Можно поинтересоваться, какова цель вашего визита на Ганзу?

— Транзит, — ответил Артем.

— Пункт назначения?

— Театральная.

— Вы в курсе, что ввоз несертифицированного оборудования связи на территорию Ганзы запрещен?

— Никогда не было такого!

— Ну как же. Вы раньше не пробовали, наверное, просто, Артем Александрович.

Царапнул звук отчества: первый паспорт ему выправлял Сухой, а Сухой имени настоящего Артемова отца знать не мог. Он и материного-то имени не расслышал. А сам Артем мог бы, да не запомнил. Так что дядя Саша вписал себя, а Артему тогда кишок не хватило с ним спорить. Так и прилипло. Но фамилию он все равно потом поменял. Когда Мельник выписывал ему новые документы вместо испорченных.

— Вот еще вопрос: живете и работаете на ВДНХ, о чем гласит штамп, а паспорт выдан в Полисе. Много приходится путешествовать? Часто бываете там?

— Жил год. Калымил.

— Не на Библиотеке имени Ленина, случайно?

— На Библиотеке.

— К Красной Линии поближе?

— Поближе к самой Библиотеке.

Свинолуп заинтересовался, заулыбался.