Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе

Сократ мог бы изложить свою точку зрения, и не обращаясь к аналогии, как он не раз делал прежде. Он мог бы сказать, что и ораторы занимаются угодничеством. Но аналогия укрепляет его тезис, поскольку предлагает яркую параллель, связывая абстрактное утверждение с простыми ощущениями, которые каждый испытывал сам. Аналогия воздействует на интуицию слушателя, то есть апеллирует к его органам чувств, а не к разуму. Кроме того, аналогия позволяет Сократу косвенно критиковать обсуждаемый предмет. Например, говоря об употреблении косметики, он выражается довольно резко: по его словам, это занятие «зловредное, лживое, низкое, неблагородное». Подобные нападки безопасны: ведь рядом нет мастеров этого дела, которые могли бы возразить. Но как только у собеседников формируется отчетливо негативное представление о косметике, все эти рассуждения без особых усилий переносятся на красноречие. А если между предметами устанавливаются параллели, то можно ожидать неприятных последствий. Приведенный отрывок нельзя назвать убедительным примером логики, но зато (и это весьма иронично) он является замечательным образчиком красноречия.

Сопротивление. Когда Сократ предлагает собеседнику завершить аналогию, он подразумевает, что предметы, которые мы сравниваем, похожи. Но такое предположение может оказаться несостоятельным. Порой лучший способ отреагировать на предлагаемую аналогию – не завершить, а оспорить ее, заявив, что она полагается на сходство, которое на деле отсутствует. С подобным вариантом развития событий мы сталкиваемся в «Хармиде», где Сократ беседует с Критием о значении рассудительности. Он старается использовать свои обычные уловки, касающиеся аналогий, но Критий ни на одну из них не поддается.

Хармид, 165с–166а

СОКРАТ. Если ты меня спросишь о строительстве – какое, согласно моему мнению, оно вершит дело, будучи знанием того, как строить, – я отвечу, что оно строит дома; и точно так же я отвечу по поводу других искусств. Поэтому, Критий, тебе следует, коль скоро ты утверждаешь, что рассудительность – это знание самого себя, уметь ответить на вопрос: будучи наукой о себе, что доставляет нам рассудительность прекрасного и достойного упоминания? Ну, отвечай же.

КРИТИЙ. Но, Сократ, ты неверно ведешь исследование. Ведь рассудительность не подобна другим знаниям, да и все остальные знания не подобны друг другу. Ты же исследуешь их так, как если бы они были друг другу подобны. Поэтому скажи мне, разве у счетного искусства или у геометрии есть произведения, подобные жилищу, создаваемому искусством строительства, или плащу – творению ткацкого искусства, или многим другим таким творениям, кои можно указать для многих искусств?

Сократ пытается продолжать в том же духе, но снова получает отпор и потому отказывается от выбранной линии нападения. Нам стоит поблагодарить Платона за то, что он представил пример успешной защиты от сократовской аналогии. Это напоминание о том, что аналогии внешне похожи на обычные наблюдения, но по сути являются утверждениями. Иногда, если не выводить утверждение на поверхность, то оно делается еще эффективнее, потому что избегает прямой проверки. Адресуемый собеседнику вопрос заставляет его согласиться с аналогией и самостоятельно завершить ее; а вот если он задумается о ее правильности, то ответ может оказаться иным, а дискуссия пойдет по-другому. Как показывает отрывок из «Хармида», сделать такой поворот может любая из сторон.

Почему используются аналогии? Итак, мы убедились, что аналогии – рутинная составляющая сократического дискурса. Платон, надо сказать, относился к их использованию довольно сдержанно: об этом говорят его персонажи. Вот одна из иллюстраций скептического отношения к аналогиям:

Горгий, 491a

КАЛЛИКЛ. Клянусь богами, без умолку, без передышки ты толкуешь о поварах и лекарях, о башмачниках и сукновалах – как будто про них идет у нас беседа!

А вот более понимающий взгляд: