Меткая Пуля

Вокруг другого костра человек двадцать воинов безмолвно курят трубки.

Таков был вид селения кайнахов в тот день, когда мы снова приступаем к нашему рассказу, часов в девять вечера.

— Зачем позволять бледнолицым блуждать по селению? — спросил Красный Волк.

Серый Медведь улыбнулся.

— Разве у белых ноги газели или, может, орлиный глаз, чтобы отыскать свой затерянный след в прерии?

— Мой отец прав, если говорит о Стеклянном Глазе, — настаивал Красный Волк, — но Меткая Пуля одарен храбростью краснокожих.

— Да, один он старался бы бежать, но он не бросит своего друга.

— Друг может следовать за ним.

— У Стеклянного Глаза мужественное сердце, но слабые ноги, он не умеет ходить по прерии.

Красный Волк опустил голову, как будто убежденный, и больше не возражал.

— Настал час выступления, союзные нам народы идут теперь к месту сходки, — мрачно сказал Белый Бизон. — Девять часов, сова прокричала два раза, и луна всходит.

— Хорошо, — ответил Серый Медведь, — сейчас станут выкуривать лошадей, а там и в путь отправимся.

Красный Волк пронзительно свистнул.

При этом сигнале двадцать всадников вихрем примчались на площадь и, гарцуя, направились к тому костру, вокруг которого двадцать воинов, сидя на корточках, обнаженные до пояса, молча курили.

Эти воины, тоже кайнахи, оказались без лошади по какой-нибудь случайности — вследствие боя или болезни; всадники были их приятелями, каждый из которых перед экспедицией хотел подарить коня своему другу.

Гарцуя вокруг курильщиков, которые, по-видимому, не обращали на них внимания, каждый всадник высмотрел того, кому хотел отдать лошадь, и удары кнута посыпались на голые плечи бесстрастных воинов.

При каждом ударе всадники выкрикивали имя своего приятеля и прибавляли:

— Презренный нищий! Ты желаешь получить мою лошадь, даю тебе ее, но ты век будешь носить на плечах кровавые следы моего кнута!

Эта процедура продолжалась с четверть часа; хотя кровь струилась по их телу, воины выносили пытку без крика, без стона, они были холодны и неподвижны, точно статуи из флорентийской бронзы.

Наконец Красный Волк свистнул опять, и всадники исчезли так же быстро, как появились.

Пострадавшие встали как ни в чем ни бывало и с сияющими лицами твердыми шагами направились каждый к великолепному, полностью оседланному коню, которого держал под уздцы бывший палач, снова превратившийся в приятеля.

Вот что черноногие разумеют под выражением «выкуривать лошадей».

Когда улеглась суматоха по случаю этого полушутовского-полутрагического эпизода, глашатай взобрался на кровлю хижины совета.

Все жители селения безмолвно стеклись на большую площадь.

— Час пробил! Час пробил! Час пробил! — закричал глашатай. — Воины, беритесь за копья и ружья; кони нетерпеливо бьют копытом, и враги погружены в сон! К оружию! К оружию! К оружию!

— К оружию! — вскричали воины в один голос.

Серый Медведь в сопровождении воинов на таких же ретивых конях, как и он сам, появился посреди площади и грозным голосом испустил боевой клич черноногих.

При этом все схватились за оружие, вскочили в седло и встали рядами вокруг вождей, которые за десять минут очутились во главе пятисот отборных воинов на отличных конях и вооруженных с ног до головы.

Серый Медведь осмотрелся вокруг с торжеством. Глаза его случайно остановились на двух пленниках, которые все еще сидели, преспокойно беседуя между собой и, по-видимому, равнодушные ко всему, что происходило.

При этом виде вождь нахмурил свои густые брови; он наклонился к Белому Бизону, который стоял возле него, и шепнул ему что-то на ухо.

Старик ответил утвердительным знаком и направился к пленникам, между тем как Серый Медведь, став во главе отряда, отдал приказание двигаться в путь и ускакал, оставив за собой не более десятка всадников, предназначенных в случае необходимости оказать Белому Бизону вооруженную помощь.

— Господа, — произнес старик сухо, но с вежливым поклоном, — не угодно ли вам сесть на лошадей и следовать за мной?

— Это приказание, милостивый государь? — надменно спросил граф.

— К чему этот вопрос?

— К тому, что я не имею привычки повиноваться кому-либо.

— Всякое сопротивление с вашей стороны, — возразил старейшина, — не только безумно, но и скорее вредно, чем полезно для ваших интересов. Итак, садитесь на лошадей без дальнейшего промедления.

— Вождь прав, — вмешался Меткая Пуля, взглянув на графа со значением. — К чему упрямиться? Ведь сила на их стороне!

— Однако… — начал было молодой человек.

— Вот ваша лошадь, — с живостью перебил охотник. — Мы повинуемся вождю, — сказал он вслух и прибавил шепотом: — Вы с ума сошли, господин Эдуард? Как знать, не представится ли нам случай совершить побег?

— Однако…

— Да садитесь же, садитесь на лошадь!

Наполовину убежденный, граф наконец поддался настояниям охотника. Когда пленники вскочили в седло, всадники окружили их и увлекли вскачь вслед за колонной, которую вскоре догнали, после чего поехали впереди нее.

Несмотря на сопротивление графа де Болье, Серый Медведь и Белый Бизон не отказались от своего плана выдавать его за Монтесуму и заставить предводительствовать союзными войсками.