Меткая Пуля

Порой она пропадала по неделям, даже по месяцам, и никто не мог напасть на ее след. Потом вдруг видели, что она бродит где-нибудь без цели, говорит сама с собой и проводит на ногах почти всю ночь, часто сопровождаемая уродливым карликом, немым идиотом, который повиновался ей, как собака, и которого суеверные индейцы готовы были считать духом, находившимся в ее подчинении.

Эту женщину, всегда мрачную и печальную, с диким взглядом и резкими движениями, несмотря на страх, который нагоняла на всех, нельзя было обвинить в том, чтобы когда-нибудь она причинила кому-то вред. Однако, вследствие странной жизни, которую она вела без видимой причины, все несчастья, случавшиеся с индейцами на охотах и войнах, всегда приписывали ей.

Краснокожие стали смотреть на нее как на враждебный им дух и дали ей прозвище — Дух Зла. Тот, кто прискакал к ней в такую глушь и храбро вызывал ее два раза, должен был иметь необычайную смелость — либо у него имелась на то чрезвычайно важная причина.

Этот человек, вождь черноногих, призван играть видную роль в нашем рассказе, и потому мы опишем его в нескольких словах.

Жизнь его едва перевалила на вторую половину, то есть ему было около сорока пяти лет. Очень высокий и стройный, он был превосходно сложен; его развитые мускулы, твердые, как канаты, изобличали в нем замечательную силу. Его умное лицо носило отпечаток хитрости, глаза, почти всегда опущенные, редко смотрели прямо, а выражение коварства и звериной жестокости во взоре внушило бы непреодолимое отвращение тому, кто всмотрелся бы в него внимательно. Но такого рода наблюдатели редко встречаются в прериях, и вождь, которого мы вкратце описали, пользовался среди индейцев большой славой, его очень любили за неодолимую храбрость и неисчерпаемое красноречие на советах — качества, высоко ценимые краснокожими.

Теперь, познакомив читателя с двумя действующими лицами, которых мы выводим на сцену, предоставим действовать им самим и, быть может, услышим нечто важное, о чем никто не догадывался.

— Ночь темна, моя мать может подойти, — сказал вождь.

— Я иду, — сухо ответила женщина, сделав шаг вперед.

— Я давно жду.

— Знаю. Не беда.

— Дорога сюда длинная.

— Теперь я здесь, говори.

Она прислонилась к стволу дерева искрестила на груди руки.

— Что я могу сказать, если меня не спрашивают, моя мать?

— Ты прав. Тогда отвечай мне.

— Я готов.

Воцарилось долгое молчание, лишь по временам нарушаемое шелестом листвы от набегавшего ветерка.

Наконец после продолжительного размышления женщина опять заговорила.

— Исполнил ты мое приказание? — спросила она.

— Исполнил.

— Ну, и что же?

— Моя мать угадала.

— Стало быть?..

— Все готовятся к войне. Она улыбнулась с торжеством.

— Ты в этом уверен?

— Я присутствовал на совете.

— Где была сходка?

— У Дерева Повелителя Жизни.

— Давно?

— После этого солнце закатилось восемь раз.

— Хорошо… Что же решили?

— То, что вы уже знаете.

— Уничтожение белых?

— Да, уничтожение белых.

— Когда дадут сигнал к началу войны?

— День еще не назначен.

— Ах! — воскликнула она с сожалением.

— Но он наступит очень скоро, — быстро возразил индеец.

— Почему ты так думаешь?

— Серый Медведь торопится закончить дело.

— И я тоже, — тихо прошептала женщина.

Разговор опять прервался на время. Опустив голову, женщина ходила по прогалине большими шагами взад и вперед. Вождь пристально следил за ней взглядом.

Спустя несколько минут она остановилась перед ним и посмотрела ему прямо в лицо.

— Ведь вы мне преданы, вождь? — спросила она.

— Разве вы сомневаетесь?

— Кто знает…

— Однако не далее как несколько часов назад я дал неоспоримое доказательство своей преданности.

— Какое?

— Вот это, — ответил он, показав свою левую руку, обернутую полосками древесной коры.

— Не понимаю.

— Как видите, я ранен.

— Вижу, ну и что же?

— Несколько часов назад краснокожие напали на бледнолицых и уже взяли укрепление, которым был защищен их стан, когда при вашем внезапном появлении они не воспользовались своим торжеством и удалились по приказанию вождя, однако раненого и жаждавшего отомстить за себя.

— Это правда.

— Разве моя мать не узнала вождя краснокожих?

— Нет.

— Это был я, Красный Волк. Сомневается ли еще во мне моя мать?

— Избранный мной путь так мрачен, — ответила она с грустью, — мое дело так важно и так близко моему сердцу, что порой я, бедная и одинокая женщина в неравной борьбе с грозными силами, невольно поддаюсь унынию, и сомнение сжимает мое сердце. Много лет я обдумываю план, который хочу исполнить теперь. Я жертвовала всей своей жизнью, чтобы достигнуть цели, к которой стремлюсь, и боюсь встретить неудачу, когда успех, казалось бы, под рукой. Увы! — я не верю даже себе! Так могу ли я верить тому, кого личная выгода ежеминутно может побудить к измене или, по крайней мере, к тому, чтобы бросить меня?

Вождь поднял голову, глаза его сверкнули, величественным движением руки он заставил ее замолчать.