Метелица - Сашко [авторский сборник]

— Ну и насмешил, хозяин! — сказал наконец Метелица, выпрастывая ногу из стремени. — Чудак ты, право… — Он соскочил на землю и протянул руки к огню.

Парнишка, перестав смеяться, смотрел на него с серьёзным и радостным изумлением, как будто ждал от него ещё самых неожиданных чудачеств.

— И весёлый же ты, дьявол! — выговорил он наконец.

— Я-то? — усмехнулся Метелица. — Я, брат, весёлый…

— А я так напужался, — сознался парнишка. — Кони тут у меня. А я картошку пеку…

— Картошку? Это здорово! — Метелица уселся рядом, не выпуская из рук уздечки. — Где же ты берёшь её, картошку?

— Вона, «где берёшь»… Да тут её гибель! — И парнишка повёл руками вокруг.

— Воруешь, значит?

— Ворую. Давай я подержу коня-то… Да я, брат, не упущу, не бойся… Хороший жеребец! — сказал парнишка, опытным взглядом окинув ладную, худую, с поднятым животом и мускулистую фигуру жеребца. — А ты откуль сам?

— Ничего жеребец, — согласился Метелица. — А ты откуда?

— А вон, — кивнул мальчишка в сторону огней. — Ханихеза — село наше… Сто двадцать дворов…

— Так… А я с Воробьёвки, за хребтом. Может, слыхал?

— С Воробьёвки? Не, не слыхал — далеко, видать…

— Далеко…

— А к нам зачем?

— Да как сказать… Это, брат, долго рассказывать… Коней думаю у вас купить; коней, говорят, у вас тут много… Я, брат, их люблю, коней-то, — хитро сказал Метелица, — сам всю жизнь пас, только чужих.

— А я, думаешь, своих? Хозяйские…

Парнишка выпростал из рукава худую, грязную ручонку и кнутовищем стал раскапывать золу, откуда заманчиво и ловко покатились чёрные картофелины.

— Может, ты хлеба хочешь? — спросил он. — У меня есть, только мало…

— Спасибо, я только что нажрался — вот, — сказал Метелица, показав по самую шею.

Парнишка разломил картофелину, подул на неё, сунул в рот половинку вместе с кожурой, повертел на языке и с аппетитом стал жевать. Прожевав, он посмотрел на Метелицу и сказал:

— Сирота я, полгода уж, как сирота. Тятьку у меня казаки вбили, и мамку вбили, и брата тоже…

— Казаки? — встрепенулся Метелица.

— А кто же? Вбили почём зря. И двор весь попалили, да не у нас одних, а дворов двенадцать, и каждый месяц наезжают, сейчас тоже человек сорок стоит. А волостное село за нами, Ракитное, так там цельный полк всё лето стоит. Ох, и лютуют!.. Бери картошку-то…

— Как же вы так — и не бежали?.. Вон лес у вас какой… — Метелица даже привстал.

— Что ж лес? Век в лесу не просидишь. Да и болото там — не вылезешь, такое бучило…[5]

— Знаешь что? — сказал Метелица, подымаясь. — Попаси-ка коня моего, а я в село схожу. У вас, я вижу, тут не то что купить, а и последнего отберут…

— Что ты скоро так? Сиди… — сказал пастушонок, сразу огорчившись, и тоже встал. — Одному скушно тут, — пояснил он жалостным голосом, глядя на Метелицу большими просящими и влажными глазами.

— Нельзя, брат. — Метелица развёл руками. — Самое разведать, пока темно… Да я вернусь скоро, а жеребца спутаем… Где у них там самый главный стоит?

Парнишка объяснил, как найти дом попа, где стоит начальник эскадрона[6] и как лучше пройти задами.

— А собак у вас много?

— Собак хватает, да они не злые.

Метелица, спутав жеребца и попрощавшись, двинулся по тропинке вдоль реки. Парнишка с грустью смотрел ему вслед, пока он не исчез во тьме.

2

Через полчаса Метелица был под самым селом. Тропинка свернула вправо, но он продолжал идти по скошенному лугу, пока не наткнулся на мужицкие огороды.

Село уже спало; огни потухли; чуть видны были при свете звёзд тёплые соломенные крыши хатёнок.

Метелица, миновав два переулка, свернул в третий. Собаки провожали его неверным хриплым лаем, точно напуганные сами, но никто не вышел на улицу, не окликнул его.

Метелица прошёл ещё несколько переулков, кружа возле церкви, и наконец упёрся в крашеный забор поповского сада. Метелица пошарил глазами, прислушался и, не найдя ничего подозрительного, бесшумно и быстро перемахнул через забор.

Сад был густой и ветвистый, но листья уже опали. Метелица, почти не дыша, пробирался вглубь. Кусты вдруг оборвались, и налево от себя он увидел освещённое окно. Оно было открыто. Там сидели люди. Ровный, мягкий свет струился по опавшей листве, и яблони стояли в нём, как золотые…

Люди играли в карты за столом, в глубине комнаты. По правую руку сидел маленький старый попик в прилизанных волосиках; он ловко сновал по столу худыми маленькими ручками, неслышно перебирая карты игрушечными пальцами. Лицом к Метелице сидел красивый полный офицер с трубкой в зубах. Метелица принял его за начальника эскадрона. Слева сидел офицер в чёрной папахе и в бурке без погон, в которую кутался всякий раз после того, как сбрасывал карту.

Метелица, согнувшись и пятясь боком, полез от окна. Он только свернул в аллею, как вдруг лицом к лицу столкнулся с человеком в казачьей шинели, наброшенной на одно плечо; позади него виднелись ещё двое.

— Ты что тут делаешь? — удивлённо спросил этот человек, придержав шинель, чуть не упавшую, когда он наткнулся на Метелицу.

Метелица отпрыгнул в сторону и бросился в кусты.

— Стой! Держи его! Держи! Сюда!.. Эй!.. — закричало несколько голосов.

Резкие, короткие выстрелы затрещали вслед.