Метель

Тут он вспомнил, что совсем недавно он задавал уже себе эти вопросы. Состояние дежавю, вот как это называется. Ему было тепло, уютно, тишина стояла такая, что уши улавливали даже повизгивание какой-то приблудной собаки, раздававшееся издалека. Александру было хорошо, и он решил, что грех не использовать такие редкие минуты и вскоре он снова крепко спал.

На этот раз Александр Андреевич проснулся не сам. Его самым беспардонным образом будили, тряся за плечо и приговаривая:

— Вставай, засоня. Санёк, Сашенька, просыпайся, открывай глазки.

Александр Андреевич открыл глаза и увидел свою маму, сидевшую сбоку на его кровати и будившую его. Он сразу ее узнал, несмотря на то, что здесь и сейчас она была молодая, пышущая здоровьем и красотой. Александр Андреевич смотрел на нее и счастливо улыбался. Он не воспринимал происходящее, как реальность, скорее, как продолжение сна. Ему было так хорошо, что он опять закрыл глаза, чтобы запечатлеть только что виденную картину в своей памяти — его мама, молодая, красивая, в домашнем халате, непричесанная, но с капельками воды застрявшими кое-где на красивых бровях после утреннего умывания, ласково смотрит на него своими зелеными глазами и вновь повторяет, теперь уже с сердитыми нотками в голосе:

— Да проснешься ты сегодня, в конце концов, или нет. Ну-ка, быстро вставай.

Она потащила с него одеяло и схватив его, легко подняла и поставила на ноги, держа его между ног, повернув к себе и глядя ему в лицо.

— Расскажи-ка, негодник, ты почему вчера из школы сбежал? А? И портфель с учебниками и тетрадками в школе оставил. Молчишь? Сказать нечего? Пошел один в метель домой. Спасибо, тезке твоему, Саше Пирожкову, принес тебя. А ведь мог и мимо пройти и занесло бы тебя, так бы и замерз. Весной бы оттаял. Что же ты делаешь, а? Выдрать бы тебя, как сидорову козу, да вот беда, у отца весеннее обострение. В прошлом году в это же время было, в средине марта. Вчера вечером, когда тебя принесли, у него опять случилось кровотечение. Кровищи полный таз был. Поэтому считай, что дешево отделался. Иди, умывайся.

Она взлохматила ему волосы на голове, развернула от себя и слегка подтолкнула, шлепнув его по попе. Саша сделал шаг вперед и остановился. Он не помнил, где здесь у них был умывальник. Он огляделся. Его кровать стояла за большой печкой. У окна небольшой стол. Направо от стола висела ситцевая занавеска. Он откинул занавеску и очутился в большой комнате. Слева было еще два окна, около которых стоял большой обеденный стол, у противоположной стены, напротив печки, стояла большая двуспальная кровать с железными спинками. В кровати, лицом к стенке спал отец. Его лица Александр не видел.

На расстоянии пары метров от кровати была невысокая печная плита, за которой виднелось большое арочное отверстие русской печи, сейчас закрытое заслонкой. От печи ощутимо тянуло теплом. Дальше, за печкой у противоположной окнам стены, в углу был установлен деревенский умывальник, с жестяной раковиной и ведром под ней. Рядом на гвоздике висело полотенце.

Саша подошел к умывальнику, сложил ладони лодочкой и толкнул ими стержень умывальника. Тот пополз вверх и по стержню в его ладошки побежала теплая вода. Саша всполоснул лицо. Рядом с умывальником к стене была прибита полочка, на которой стояла жестяная кружка с тремя зубными щетками — двумя большими и одной маленькой. Саша схватил маленькую щетку и осмотрелся в поисках тюбика с зубной пастой. Тюбика нигде не было. Около жестяной кружки на полочке лежала кругла картонная коробка с какой-то надписью на ней. Саша снял ее с полочки, повернул к себе надпись и прочитал: «Зубной порошок». О как! Зубной порошок. Он уж и забыл, когда в последний раз пользовался зубным порошком. Было это в далеком детстве, в котором он сейчас и очутился.

На Александра нахлынуло понимание произошедшего. Он только никак не мог сообразить, где именно он сейчас находится. В его детстве они переезжали с одного места на другое чуть ли не каждый год, нигде больше двух лет не задерживаясь. Причину таких переездов Саша понял значительно позднее. Причина была в его маме.

Оказывается, окончив перед войной два курса физико-математического факультета педагогического института, мать не стала продолжать учебу из-за родившегося Саши и после декретного отпуска пошла работать в школу. Ей выдали диплом об окончании Учительского института (это было приравнено к педагогическому техникуму и давало среднее специальное образование) и присвоили квалификацию «Учитель математики средних классов».

В деревнях остро ощущалась нехватка учителей и Сашина мама оказалась нарасхват. Особенно не хватало учителей в среднем звене, в 5–7 классах. Старших классов в те годы было на порядок меньше. Процентов 80 выпускников неполной средней школы, если не больше, полагали, что им достаточно полученного образования и устраивались на работу. Часть из них поступала в техникумы или фабрично-заводские и ремесленные училища. Оставшиеся немногочисленные ученики шли в старшие классы средней школы.