Метастазы

– Это неописуемо! Скажу так, никто не достоин в этой мире стать вашем мужем!

– Ну прямо уж, – прочирикала Сабина.

– Это истина! Люди слишком глупы, чтобы познать подлинную красоту души человека!

– Но есть же кто может? – спросила Даша.

– Я практикую, Дашенька, – заверил Лето. – И поэтому никогда не буду претендовать на свободу другого человека. Это словно держать вольную птицу в клетке.

Девушки смеялись, а Егор продолжал хмелеть.

– Разумный человек понимает, что ему не будет ни с кем так хорошо, как с собой.

– А как же семья? Любовь? – с интересом спрашивала Даша, будто испытывая парня.

– Слабость. Но, к сожалению, мы все уязвимы по своей природе. Хотите стих?

Женщина разом крикнули:

– Да.

– Мне его довелось сочинить, вспоминая о своих человеческих прекрасных слабостях.

Затем Егор откашлялся и начал:

– Мы бы болтали тихо с тобой на балконе,

Пока шумная пятница горела тусой.

Напоминали, что любовь себя хоронит,

Считая после секса друг у друга пульсы.

Купили бы на один раз тебе то платье

И взяли билеты в Париже на Нотр-Дам.

Переломали в каждом отеле кровати

И перебрали батарейку сто раз по ладам.

Плелись бы бок о бок за шаурмой в похмелье.

Обошлись вместо двух – местом плацкартным.

Заглядывали бы в окна каждой панельки,

Пока шли в аптеку за антидепрессантом.

Пили бы пиво в бабушкином дворе на лавке,

А по небу разбрасывал звёзды летний вечер.

Кажется, наконец-то с нами все в порядке

–мы научились растрачивать вечность.

Девушки завороженно слушали, им тоже нравилось творчество талантливого балагура. Егор не владел уникальными поэтическими данными, но он жил как поэт. Его жизнь была переполнена красотой, которую он мог передать в стихах самыми простыми словами.

– Как всегда великолепно. Назар, а тебе как?

– Я бы всё отдал, чтобы чувствовать мир так, как чувствует этот безумец! – ответил не раздумывая юноша и тем самым растрогал Лето.

– У тебя там намного глубже, парень! – поэт зажал его шею рукой и чмокнул в щеку.

– А еще что-нибудь есть в таком репертуаре? – запросила Даша.

– Перейдем к горизонтальному и голому.

Под жизнь с плесенью выпьем крепкое бургундское.

Прочитаю белые стихи, что пишу по чёрному,

Где русская душа умирает по голливудски.

Ты грезишь, что все на свете закончится ,

Но на теории прекраснее, чем в практичности.

Наш конец самое весомое пророчество!

Мы две самые важные незначительности!

У изумрудного города слишком много врагов.

Город, которого нет пусть, не ждет нас домой.

Мы выбираемся из города Бога и бежим в город Грехов,

А затем в Праздник, который всегда оставался с тобой!

Разум к помешательству близок

Сердце добровольно в любви утопится…

Ведь ты моей боли морфинистка!

Ты моих психозов эскортница!

Петли времени я скомкаю в здесь и сейчас!

Границы измерений до твоих ног расширю!

Вселенная взаперти твоих прелестных глаз!

Наша химия внутри сгодится создателю за ширево!

До нашей вечности не доходили математики,

Но мы возвращаемся друг к другу, каков не велик был выбор -

Реинкарнациями , автостопом по галактике …

Но ты вызываешь такси домой, значит туда и двинем…

Егор прочитал этот стих с трезвой и четкой выразительностью. Каждое слово проходило через сердце. Каждый ощутил ту волшебную атмосферу, которая превращала обычную кухню в роскошный европейский ресторан начала двадцатого века. Откуда доносились бы живая музыка, дым дорогих сигар и, конечно, французские диалекты разных сливок общества.

– Я побывала словно в Париже или Амстердаме, – запела Сабина, у которой вновь оживились чувства.

– Героиней романа золотого века, – добавила Даша.

– А я прямо ощутила себя очарованной морфинисткой! – посмеялась Люба и, ласково проведя по щетине Егора, поцеловала его.

– Я с твоего образа и писал, – признался Лето.

– Что тобой движет? – спросил Назар , наслаждаясь внутренним теплом, пробегающим от головы до пяток.

Егор задумался, держа бокал возле губ.

– Чувство свободы. Молодости. Вечного смеха и удовольствия. Охренительно быть молодым и здоровым. Ничего так не вдохновляет, как здоровое тело, которое работает на тебя, и с ним ты можешь свернуть горы, бороздить океаны, обойти все дороги мира. Мозг, гормоны, химия – ты просто совершенство. Хочется жить на полную и заражать этим огнём других. Молодость – это лучшее что могло случиться с человеком в его жизни. Любить, ошибаться, мечтать, познавать, создавать и никогда не прийти к эмоциональному выгоранию .

– Разве оно может случиться с такой философией?

–К сожалению, да.

Вмиг народ будто словил одну и ту же волну. Люди не подавали виду, но молчание говорило за них. Нечего сказать, когда знаешь жизнь. Нечего добавить, изменить, поправить. И вроде у каждого она была своя, но при этом конечное молчание очень похожее.

Тут неожиданно заиграла музыка. Люба знала, что надо делать, читая чужие мысли как с листа бумаги.

– Никому сегодня не позволю хандрить. Первые умные слова, которые я себе сказала в жизни: «засунь себе глубже в жопу свою кислую гримасу, она никому не нужна».

– Согласен, моя дорогая, – встрепенулся Лето, – что-что, а только музыка спасет людей от самих себя.