Метанойя

– Нет, ты искренне заблуждаешься или намеренно обманываешь сам себя. Тебе только кажется, что это твой мир, но на самом деле ты в нем чужой. Ты пришел сюда, когда я уже здесь был, и ты здесь лишний. Этот мир сильных и целеустремленных людей, жестоких и умеющих побеждать. А ты– вечно проигравший.

– И где же, по-твоему, мой мир?

– Да где угодно. Можешь поострить свой собственный, и только от тебя зависит, каким он будет. А можешь вернуться туда, где тебе по душе. Я, например, знаю одну маленькую девочку, которая работает медсестрой и страстно желает тебя увидеть. Конечно, она законченная наркоманка, но пару лет еще протянет запросто.

Я чуть было не заорал:

– Да ты в своем уме? О чем ты говоришь?

– Да все о том же. Помнишь фильм такой тупой про Горца– там всегда говорили: «Должен остаться только один». Каждый достоин того, чего он достоин.

Он громыхнул коробкой с «мечтой»:

– Вот билеты в другие миры, а уж конечный пункт ты выбираешь сам.

Я раздраженно вскочил:

– Ты предлагаешь мне пить эту дрянь?

Он с деланным удивлением приподнял брови:

– Давно ли ты стал говорить так? После того, как сам все запутал до такой степени, что уже невозможно по-другому? Ты дурак, у тебя все равно выбора нет. Ты не сможешь решить ни одну проблему и уже утром будешь чухаться в подвалах федеральной службы. Это твой единственный шанс.

– Я могу уехать в Голландию…

– Ты определенно идиот… Ты привык попросту убегать от проблем, а не решать их. Но поверь, это не тот случай, когда такое проходит.

Он открыл коробку и достал одну слезинку.

– На, проглоти ее, мон ами.

Я заорал.

– Да пошел ты! Я не буду ее пить!

Он поднялся и невозмутимо пожал плечами:

– Тогда мне придется тебя заставить…

Одним прыжком я подскочил к нему и нанес сокрушительный удар в челюсть, но тут же сам покатился по песку от не менее сильного удара. И как ему удалось увернуться? Мозг с трудом удерживал реальность, в голове шумело, перед глазами все плыло, как в тумане. Я почувствовал, что на меня навалилась сильная тяжесть и жесткая рука сдавила горло. Задыхаясь, я широко раскрыл рот, судорожно пытаясь вдохнуть, и вдруг ощутил, как слезинка «хрустальной мечты» упала на язык. Горло тут же опустило, и, с шумом вдохнув живительный воздух, я невольно проглотил наркотик. Отчаяние, враз охватившее меня, вдруг придало сил, и я беспорядочно замахал руками, силясь попасть в ставшее ненавистным лицо. Мой противник даже особо не пытался уворачиваться и только крепче прижимал меня к земле. Я изловчился и сжал ему шею, но тут же почувствовал, как он тоже схватил меня удушающим приемом и изо всех сил сдавил мне горло.

Мы катились по земле, били друг друга, царапались и кусались, и во всем этом уже не было никакого смысла, потому что «мечта» была проглочена. Я уже не чувствовал боли, не разбирал, куда бью и куда получаю удары, во рту все пересохло, и судорожное дыхание буквально раздирало мне горло. Наши тела сплелись, пытаясь взять друг друга на болевой прием, так что невозможно было разобрать, кто есть кто. И странный туман все больше окутывал мое сознание, словно накрывая его темным капюшоном. Где-то на краю реальности вдруг послышался шум бегущих по песку людей, и чей-то голос, похожий на голос Эрика, нервно приказывал:

– Всем не двигаться! Федеральная служба безопасности! Вы арестованы!

Взгляд на секунду сфокусировался на фигурах Эрика и Аниты, наклонившихся над нами и растерянно всматривающихся в наши лица, но тут же картина исчезла. Молнией пронеслась мысль:

– Да пошел ты, козел!– и я провалился в беззвучную кромешную тьму.

***

Прямой, как стрела, асфальтовый хайвей протянулся через пустыню до самого края земли. Огромное раскаленное солнце ослепительным прожектором било прямо в глаза, низко нависнув над самым горизонтом. Сухой горячий воздух врывался в открытое окно, обжигая лицо своими прикосновениями. И ни одной живой души вокруг на многие сотни километров, ни одной машины, встречной или попутной– вообще ничего, только пустыня. И мой черный «ягуар», утомленно замерший на песчаной обочине.

Я докурил сигарету и выбросил окурок на дорогу. Потом, подобравшись, поудобнее устроился за рулем и тронул клавишу стеклоподъемника. Тонированное стекло бесшумно поползло вверх, отрезая меня от адской жары пустыни, и тут же заработал кондиционер, наполняя салон блаженной прохладой. Низко зарокотал проснувшийся двигатель, приглашая продолжить путь. Дождавшись, пока в динамиках взорвутся первые аккорды моей любимой песни «California», я опустил солнцезащитный щиток и перевел рычаг «автомата» в положение «Drive».

California love… Утопив педаль газа в пол, я почувствовал, как меня вдавило в сиденье, и серая лента шоссе с шумом бросилась под колеса. «Ягуар» выпрыгнул с обочины и быстро набирая скорость, помчался прямо на огромный красный диск заходящего солнца.