Метафизика профессора Цикенбаума

Шульц с девою залез на крышу
Ей показать безумный мир,
Был небоскреб домов всех выше,
В бутылке чудный эликсир…

Их взоры устремляет ниже
И тело девы как клавир
Уже играет, дева дышит
И Шульц заканчивает пир…

И на бетоне жарком слишком
Взлетают стонами в эфир,
И вот уже дрожит вся вышка,
Тьма древ и тьма бездонных дыр…

Взрывают криками затишье,
И Шульц кричит: Ты мой кумир!
Она ему: Ой, что я слышу,
А ты – майн Гот и мон плизир!

На этом ночь их завершилась
И Шульц пошел к себе домой,
Но дева вновь с шальною силой
Его склонила в жгучий зной…

И вновь они вдвоем на крыше
Друг в друге тонут ночь и день,
Весь мир исчез и стал излишним,
На тень бросалась снова тень…

С тех пор влюбленная студентка
Боится призрака в ночи,
Шульц создает в ней сладких деток
Вновь забирая в ночь любви…

И там, на жаркой летней крыше,
Где обнажаются тела,
Шульц безрассудно страсти пишет,
А после не идут дела…

У страстной девы лишь проблемы,
А Шульц опять бесстыдно пьян,
Он разобрался с теоремой,
С ней окунувшись в океан…

Мысли Шульца о бессмертье

Шульц с девами и не хотел сближаться,
Но сверху было небо голубое
И в тишине дремучего пространства
Дева завлекла в кусты ходьбою…

И вмиг соединенный жаром случки,
Шульц почувствовал, что в сладости погоды
Обвивают его нежно девы ручки,
Призывая создавать тотчас народы…

О, Боже мой, – подумал Шульц, – от крови,
От страсти рвущейся в пожар проникновенья,
Сколько будет еще сказочной Любови,
А с ней борьбы за миг осуществленья?!…

Так наслаждаясь глубиною ее лона
И думая о собственном бессмертье,
Шульц ангелом летел по небосклону,
Совокупленьем согревая склоны тверди…

Равно сближаясь, как и удаляясь,
Он ощущал вдали и сумрак увяданья,
Его любовь таила вместе с болью жалость,
А чувства складывались с девою в преданья…

Собрав из воздуха все образы сиянья,
Шульц выплыл из слиянья двух существ,
Он выплыл из себя как оправданье
Всеобщей страсти зарожденья в чудный лес…

Шульц как психоаналитик