Метафизика профессора Цикенбаума

– Ну, не совсем, но вес ее удельный чуть приподнял из всех последних сил! Теперь проблема – с кем залечь в постели?!

– Поверь, что это не проблема, при твоих значительных деньгах любая дева прибежит к тебе мгновенно! И каждой будешь наслаждаться в тайных снах!

– К чему мне сны, мне ближе всех реальность, люблю я видеть то, куда вхожу, пусть может с виду это и банальность, но не привык я доверяться миражу! Хочу я в центре быть и возрастать в объеме, чтоб из меня текли потоки масс и дети с девой голосили в каждом доме, символизируя собой весь мой экстаз!

– Да, ты, никак, вождь сексуальных революций?! Решил природу переделать на свой лад?!

– Да, да! Я изменю всю суть конструкций, создав из сладких дев безумный агрегат! Я новый секс создам, а с ним и производство! Я изменю интимных связей элемент!

– Да, ты, никак, опять про свиноводство, расписываешь мне эксперимент?!

– Да, да, эксперимент с девичьим сердцем! Я страсть поставлю на поток, от эффективности любви не отвертеться! Я натворю такое, что не делал Бог!

– Да, ты никак уже Создатель?!

– Да, я – создатель сферы основной, стыдливых лон я первооткрыватель, концептуально связанный с весной!

– О, бедный Шульц, о, как же ты напился! Не знаешь уже сам, о чем твердишь!

– А разве в чувствах есть хоть капля смысла?!

– Смысл есть во всем, о, бедный мой малыш!

– Однако, Цикенбаум, ты пьян больше! И сам соображаешь как ребенок!

– Зато ты, Шульц, болтаешь еще дольше! И несуразицу несешь как из пеленок!

– Что делать нам, несчастным алкашам, одним и позабытым среди ночи?!

– Надо дев позвать, чтоб стали утешать! А еще лучше, чтобы рвали нас на клочья!

– Ты, Цикенбаум, за интимный вандализм?!

– Но на основе самых нежных ощущений!

– А я за вожделенный деспотизм с прекрасным качеством глубоких наслаждений! Представь себе тьму самых страстных дев! Все невесомы и вращаются все в трансе! Ты прилипаешь к каждой, обалдев, стихи читаешь и поешь романсы о той же сладостно сближающей любви!

– А по мне бы, Шульц, в воздушном танце проникновения в их тайный мир ловить!

– А что я делаю, когда пою романсы, взаимодействуя с их чувственным нутром?! Я тоже увеличиваю шансы – заловить свою красавицу потом!

– Однако, Шульц, пора уже бай-бай, видишь, солнце тычется в окошко?!

– Как хорошо о девах покумекать хоть немножко!

– Но еще лучше, Шульц, почуять с ними рай!

– Но это надо все обдумать, подготовить!

– Пожалуй, Шульц, я спать уже пойду, а ты уж разбирайся сам с любовью, поштучно дев собрав, как хрюшек во хлеву!

– Ну, что ж, адью, мой Цикенбаум, твои шутки, – все ж не лишили меня сладенькой минутки!

Стыд Цикенбаума

Сердце бьется, счастье близко,
Дева вся уже дрожит,
Цикенбаум ей истискан,
Ощущает в речке стыд…

Стыдно голым в ее лоне
Наслажденье получать,
Каждый смертный в этом тонет,
На всем близости печать…

Два холма вдруг из тумана,
Нежных две ее груди,
Округляют суть обмана,
В круге вся Земля плодит…

И объятый глубиною,
Девой жаркою обвит,
Цикенбаум под волною
Растерял свой детский стыд…

Дева в страсти

Отчего мы все теряем разум,
Под ногами не чувствуем твердь?!
Цикенбаум моргнув деве глазом,
За мгновенье ее смог раздеть…

Ой, профессор, что это такое?!
Мне так стыдно, ведь это же грех!
Грех одной потеряться в покое,
Избегая сладость утех!

Как же быть нам потом? – Я не знаю,
Если хочешь, сбегаем в ЗАГС!
Я б не против, но муж заругает,
У него здоровенный кулак!

Вон, соседку сосед наш ударил,
Так снесли ее враз на погост,
Вот и мой, как напьется, в угаре
Воспитаньем займется всерьез!

Будет бить по лицу кулаками,
Мол, умней дорогая жена!
Сколько дев таких бедных с мужьями?!
Да, неужто, их целая тьма?!

Цикенбаум сливается с девой
И что-то жаркое нашептывает ей,
А через час она уже запела,
И домой устремилась смелей…

Дома муж по привычке ударил,
Водку выпил и тут же уснул,
Но дева в страсти, ее дом горит в пожаре,
Она с профессором летит в ночной разгул…