Место покоя Моего

Недоверие, боязнь пришлеца, даже слабого старика - горькая мета времени, думал он, не слишком хорошо знающий это время и этот мир, разве что по Книге, так она - не учебник истории, но свод легенд, по ней разве что Дух почувствуешь, но не Букву. Они привыкли бояться всего: священников и солдат, прохожих и проезжих, зноя и холода, ветра и дождя. К слову, галилеяне - люди для власти и ближних соседей опасные, так считается почему-то, да и вся Земля Израилева сегодня и во все времена - котел кипящий, а что выплеснется - один Бог знает.

А между тем дошел до синагоги.

У местной синагоги народу мало было. Торговцы - всего четверо - раскинули свои товары по грязным холстинам, брошенным прямо на пыль дорог: глиняная посуда, кожаные сандалии, краски, платки... Терпеливо стояли ослы, жались к ним маленькие ослики. По крохотной площади, если можно было так громко назвать пятачок земли среди домов, бродили редкие пыльные овцы, которых хозяева не увели в хлев. Ну и дети, конечно, любопытные, шумные, жестковолосые, смуглые, они мгновенно окружили прохожего, молча шли около: хотелось думать уважительно.

Шестого не оставляло ни на миг опасение, что в его одежде, в его поведении, в говоре, в осанке и походке, наконец, могло быть что-то не то, что-то чужое, чуждое этому миру и этому времени. Он, Шестой, был первым здесь, до сих пор никто не доставал до этого временного порога, поле-генераторам не хватало мощности, и только новое поколение тайм-капсул позволило увеличить дистанцию броска сразу на два столетия, к сожалению, автоматически увеличив погрешность попадания во время. На таких расстояниях - до полугода погрешность, может даже больше. Он ушел первым в первый век на первой тайм-капсуле, и его, конечно же, готовили к броску "на глазок", хотя на Службу работали серьезные Хроно-счетчики, история давно стала почти точной наукой. Но ее точность проверяется работой "в поле", и полевые разведчики, Номера по терминологии Службы, бывало, горели именно на мелочах, которые впрямую зависят от меры этого зыбкого "почти".

Пока, правда, все шло по расчетам, вон и апрель на дворе, подходящий месяц, и образ старика недурен, но эти взгляды, это наг стороженное молчание, эта внешняя неприветливость жителей - что в том?..

Шестой был из лучших, Служба надеялась на его практически звериное чутье, звериную реакцию. Пока они не подводили ни разу, а он ходил в прошлое первым не однажды. Век двенадцатый, Киев. Век девятый, Карпаты. Век шестой, бритты... Да мало ли!.. И всегда возвращался. А другие, случалось, не смогли...

У Источника толпились женщины с глиняными узкогорлыми кувшинами, набирали воду, которая в Назарете считалась целебной, даже раны, говорят, залечивала.

Шестой поклонился женщинам.

– Мир вам, - сказал смиренно. - Мне нужен дом Йосефа-древодела.

– Я провожу, почтенный, - неожиданно вызвалась пожилая, скорее, даже старая женщина, маленькая, худая, с морщинистым желтым лицом, подняла наполненный водой кувшин, поставила на плечо, пошла впереди, чуть скособочившись от тяжести, подхватив свободной рукой концы черного длинного платья.

Шестой попытался было забрать у нее кувшин, но она отвела руку, с удивлением глянула на него, и он опять со страхом подумал, что делает что-то не то, не принятое здесь. Или только этой женщине нежеланное? Хотя нет, он же старик, старше ее, она уважительно к нему относится, это традиция, зачем зря дергаться... Отступил. Пошел на полшага сзади. Думал: все идет хорошо, просто он не. привык еще к новой оболочке, тем более что под ней - прежняя сила, прежняя ловкость. Не пытайся вспомнить о них - и тебя будут просто уважать, пусть даже не без инстинктивной настороженности...

Они быстро дошли до не маленького по здешним масштабам дома, тоже будто врытого в сухую галилейскую землю, но, видно, хозяева были побогаче иных, потому что к основному дому, около которого бродили три черно-серых овцы, примыкала дополнительная каменная пристройка, возле входа в нее, Прислоненные к стене, стояли свежеструганые колья. Или не колья - черенки для чего-то. Для мотыг?..

– Он там, - сказала женщина. - С сынами.

Насторожился: с какими именно сынами?..

Женщина пошла к дому, навстречу ей выбежала другая, молодая, молча приняла тяжелый кувшин, понесла к двери, откуда, из черноты, выглянули на свет две курчавые детские головенки...

Дочь?.. Невестка?.. Внуки?..

Надо подождать, прекратить гадания, на то он и Номер, чтобы понять все.

Он шагнул в прохладную полутьму пристройки.

– Мир дому вашему, - сказал. - Хлеба и воды вашему столу. Рукам-работы...