Места хватит всем

Квартир в доме не так и много. Места хватит всем, если жить по две, а то и три семьи в квартире. Но кто станет делиться своей новой квартирой с какими-то нищими из трущоб? Квартир не хватит на всех. Тот, кто вошел в квартиру первым, не пустит туда других. И вопрос: «Кто тут будет жить, я или ты?» решится так, как решались все вопросы — через право силы.

— Руки убери, козлина! — завизжал женский голос, и глухой удар оборвал крик. Фирсон прислушался. Еще один удар, новый крик, и хрип, знакомый каждому в этом районе города — такой звук издает человек, вдох которого неожиданно прервал удар ножом. У одной квартиры уже определился хозяин!

Фирсон поставил стул к двери, и сидел с ножом в руке. Кто-то дергал ручку, один раз в дверь мощно ударили, явно чьим-то телом, но никто не пытался войти. Драка в коридоре шла за еще пустые квартиры, и те, кто дрался, были слишком заняты, что бы взламывать запертые двери.

Ад закончился за полчаса. Еще полчаса Фирсон сидел в тишине, ожидая повтора, но повтора не было. Он открыл дверь и вышел наружу. Полоса крови тянулась вдоль коридора к выходу, и красные отпечатки ладоней прошлись по двери Фирсона. Он знал, что если пройти по полосе, то в конце нее найдется тело. С таким кровотечением никому не выжить.

Тощий парень в рваной толстовке, хохотавший в толпе, лежал на ступеньках лестницы. Он больше не смеялся, а первые мухи уже облюбовали его лицо. На этажах выше наверняка лежит еще много тел. Кому-то придется вытащить их наружу. Но не Фирсону — его дверь сразу у входа, ему нет нужды идти по лестнице, перешагивая через мертвецов. Сегодня победители битвы за жилье будут праздновать, а завтра потащат тела к реке. Фирсону не придется никого тащить, и его дочь не увидит крови. Почти — кроме одной полосы в коридоре. Ей еще предстоит увидеть много драк и трупов, перестрелок и поножовщины, но не стоит портить этим новоселье.

Сосед выглянул из-за своей двери

— Ну что, заселился? — спросил он, игнорируя кровь на полу и своей одежде.

— Заселился! — ответил Фирсон. — Сегодня семью перевезу.

Сосед вытащил из кармана фломастер и написал на двери свое имя.

— Одолжишь мне? — спросил Фирсон, и сосед протянул фломастер ему.

Люди выходили в коридор, писали свои имена, стирали кровь с дверей. Они принимали душ, жали кнопки стиральных машин, открывали холодильники.

Никто уже не спрашивал, кто меняет в доме разбитые окна или кто его построил. И никто не спрашивал, почему в пустых квартирах полно еды и дорогой выпивки. Слабые ушли или погибли в драке за жилье. Сильные получили свои дома. И теперь места тут хватит всем! Только это и имело значение.

***

Новый Год приходит зимой, и жители трущоб жгут костры на улице, дерутся и кричат, поют и ходят в дома друг к другу. Это время, когда можно просто напиться, всем вместе, и не думать ни о чем. В этом году такой же праздник пришел летом. Дом пел и кричал. Дом пил.

Фирсон поднял бокал для шампанского и ударил им по бокалу жены. Коньяк плеснулся внутри.

— С новосельем! — он счастливо засмеялся. Икра, коньяк, мясо! Настоящее мясо, которое было раньше коровой, а не голубем. Его дочь спала так крепко, что он не боялся разбудить ее и услышать кашель. Конечно, новый дом не вылечит ее, но после горячей воды, в тепле, на мягком матрасе, она спокойно спала, первый раз за много дней.

— Соседи! — кто-то постучал дверь. Фирсон открыл, и почти не боялся получить удар ножом. Сосед сменил фломастер на бокал. Он пошатывался, его язык заплетался и не мог выговорить хитрое слов:

— С нововсельем! — заорал он в лицо Фирсону, и тот закричал в ответ:

— С новосельем! Живем!

— Живем! С новсосельем! — сосед отхлебнул, и пошел к следующей двери.

— Он еще ходить может? — спросила жена, когда Фирсон вернулся в комнату.

— Кое-как, — ответил Фирсон, — но еще два этажа обойдет. Но я тут подумал, знаешь, стол и все такое — это конечно круто. Но время почти двенадцать. Ночь уже!

— И что? — спросила жена с невинным видом.

— И то! Мы пока не проверили, как тут устроена кровать! — он поцеловал ее в губы, на этот раз. — Только я схожу, покурю.

— Сходишь? — жена удивленно приподняла бровь.

— Схожу. Тут теперь так все… Так красиво, чисто! Я тут курить не буду, — он встал и чуть пошатнулся. — Пойду на крыльцо. Буду учиться жить красиво!

Очень давно он приехал на зов огней большого города, что бы сделать карьеру и прославиться. С гитарой в руках, на сцене дешевого клуба, он начал свой путь из грязи на вершину мира. Но так и застрял на первом шаге — в грязи. Этот дом станет вторым шагом, и теперь пора привыкать к повадкам богачей. Например, не курить в детской. А потом… Кто знает, может он снова возьмет в руки гитару!

Фирсон вышел на улицу. У него не было часов, но они были в доме, и он знал, что до полуночи осталась минута, не больше. Праздник в доме походил на Новый Год, и казалось, что в полночь начнется волшебство. Это странное чувство он потерял уже очень давно — если оно вообще было. Но дом стал чудом, на самом деле. Столько лет они боялись в него войти! Столько времени потеряли зря.