Месть железного дворфа

Я не совсем понял эти объяснения, но священный ужас, который Афафренфер испытывал перед собственными достижениями, говорил о многом. Все это напомнило мне о состоянии, в которое я погрузился, достигнув высшего уровня мастерства в военной академии дроу, Мили-Магтир. После долгих лет обучения я в конце концов превратился в такого же искусного воина, как Закнафейн, мой отец.

В тот далекий день, когда я наконец победил Закнафейна в тренировочном поединке, я был поражен сильнее, чем он. Я спланировал эту победу, заранее рассчитал каждый свой шаг, каждое движение, поворот кисти, угол клинка; и все же, когда я по прошествии времени осознал величие достигнутого, я долгие часы сидел, глядя в никуда, размышляя.

И поэтому мне показалось, что я понял чувства Афафренфера; но вскоре я обнаружил, что он не просто поражен своим новым могуществом. Нет, он подытожил свои мысли одним словом, которое произнес робко, негромким, дрожащим голосом: «Ответственность».

Ожидания других – это некий эмоциональный груз. Этот груз ложится тебе на плечи, когда отчаявшиеся люди обращаются к тебе за помощью, а ты знаешь, что если ты им не поможешь, то никто больше не поможет…

Ответственность.

– Мы будем вести дворфов в бой и в этот день приведем их к победе, – помнится, сказал я Афафренферу, и помнится, он отрицательно покачал головой прежде, чем я договорил. Не потому, что он сомневался в успехе пашей миссии, – напротив, на самом деле он был более уверен в победе, чем я, – но потому, что Афафренфер имел в виду нечто другое.

Теперь, когда он вырос духовно, он вспоминал о человеке, которым был когда-то, и думал о человеке, которым должен стать.

Внезапное обретение огромной силы осложнило положение Афафренфера. Магистр Кейн обучал его на уровне подсознания, и он достиг таких высот, которые прежде даже не представлялись ему возможными. Монах был потрясен, обнаружив то, что проснулось в его сознании и в его теле, и благодаря этому потрясению осознал: он – часть чего-то большего и отвечает теперь не только засобственнуюжизнь и безопасность.

Я на самом деле никогда не думал о своей жизни в таком ключе, по крайней мере целенаправленно, и такие мысли, если они появлялись, не приводили меня в смятение. Но только потому, что с ранней юности, когда я начал размышлять о своих поступках, я пришел к тем же убеждениям и ожиданиям. На Афафренфера, судя по всему, сейчас обрушилось такое же прозрение, однако обрушилось оно внезапно и потому ошеломило его.