Месть железного дворфа

Дагнаббет хотела было предложить нанести молниеносный удар на север, соединиться с находящейся там армией дворфов и быстро привести их в Мифрил Халл, но зарождавшийся у нее в голове план рассыпался в прах мгновение спустя, когда снова заревели рога, и на реке появилась флотилия – двадцать небольших эльфийских лодочек. Течение несло их к мосту.

* * *

На одной из передних лодок, идущей в центре флотилии, находился король Бренор Боевой Молот. Он стоял, широко расставив ноги, упершись руками в бока, и, вызывающе вздернув подбородок, глядел на врагов, заполонивших берег у моста. Атрогейт и Амбра стояли по обе стороны от короля, Кэтти-бри – у него за спиной. Она прикрыла глаза и погрузилась в свои магические чары: при помощи волшебного кольца, связывающего ее с уровнем Огня, женщина взывала к древним стихиям.

Бренор замер на носу и не шевельнулся даже после того, как на лодки дождем посыпались стрелы. Он приготовил топор, снял со спины щит и начал стучать обухом о щит, выбивая дробь, как на барабане. Одновременно он завел древнюю боевую песню дворфов, песню одновременно воодушевляющую и печальную:

Наш язык – это звон топоров и дубин,
На призыв откликается сам Морадин,
Мы скорее умрем, чем отступим на шаг,
Пусть идет против нас самый яростный враг.
Мы стоим во весь рост, и нам страх незнаком,
Скоро встретимся мы у богов за столом.
Мы падем за свой дом, за свой клан и свой род,
Мы погибнем в бою, но победа грядет.
Так руби их, коли, сил и стрел не жалей!
Пусть над гробом моим ляжет куча камней…

С восточного берега реки в сторону лодок летели копья и стрелы: враги, бежавшие по мелководью, не переставали обстреливать флотилию. Орочья армия, которая пересекала мост через Сарбрин, приостановила наступление на ворота Мифрил Халла, и орки с воинственными криками уставились на флотилию дворфов – легкую мишень, прибывшую к ним прямо по реке. Они тоже схватились за луки и арбалеты и принялись осыпать лодки копьями и дротиками.

Основную массу дротиков и стрел приняли на себя лодки, идущие ближе к восточному берегу. Дворфы стонали и вскрикивали, дворфы падали на дно лодок, корчась от боли, или валились в холодную воду. Раненых и мертвых уносило течение.

Атрогейт переглянулся с Амброй за спиной Бренора, но они больше не улыбались. Им еще предстояло преодолеть немалое расстояние под вражеским обстрелом. Оба гадали, останутся ли они в живых к тому моменту, когда прибудут на место и настанет время швырять крючья.

Но Бренор так и стоял на месте и пел все громче, и многие «потрошители» подхватили напев, стуча латными рукавицами, снабженными шипами. Внезапно Бренор взметнул щит, и стрела, нацеленная ему в лицо, отлетела прочь. В следующее мгновение он опустил щит, выставил его перед собой, и в него вонзилась вторая стрела.

Но рыжебородый дворф даже не дрогнул.

Атрогейт посмотрел на Кэтти-бри.

– Только не промахнись, девушка, – прошептал он, хотя и понимал, что она не слышит его, будучи погружена в глубокий транс.

– Да, тогда уж просто конец всему, – согласилась Амбра, и Атрогейт хотел хихикнуть, но в этот миг камень, брошенный каким-то огром, ударил его в грудь, и берсерк тяжело рухнул на дно лодки.

Чернобородый дворф сел и яростно тряхнул головой. Затем вскочил на ноги, поднял злополучный камень, повернулся к берегу и запустил его обратно, вложив в бросок всю свою немалую силу – силу великана, которую придавал ему магический пояс. Камень, пролетев довольно далеко, превратился в смертоносное оружие, застиг врасплох одного из врагов и проломил ему череп.

Атрогейт хотел было похвастаться удачным броском, но услышал, как внезапно ахнула Амбра, и это заставило его обернуться к мосту. И Атрогейт, в свою очередь, со свистом втянул носом воздух. Он понял, что дворфы обречены. Вражеские воины на мосту выстроились в организованном порядке, а огры размахивали тяжелыми бревнами со страшными шипами.

– Нелегко нам придется, – прошептал Атрогейт.

Первые лодки, в том числе и их суденышко, уже приближались к тени, отбрасываемой мостом.

Однако Бренор продолжал петь, продолжал стучать зазубренным в сражениях топором о щит, в котором торчали уже три сломанные стрелы. Он не изменил позы, не попятился. Он просто пел, но его гортанный голос походил на рычание.

Они приближались к мосту. Два особенно уродливых огра подняли высоко над головами утыканное шипами бревно.

– О, сейчас начнется, – отметил Атрогейт.

И он был прав: Кэтти-бри завершила свое заклинание, и вдоль моста протянулась огненная стена. Загорелись бревна с шипами, загорелись луки и копья, загорелись орки и огры.