Месть за обман

Иван стоит в углу и надеется, что лёлька простит его, и дядя опять будет доверять свою лесническую лошадь. Первый раз он проехал верхом на коне, когда ему шёл седьмой год. Мамин брат – Григорий, работавший агрономом, – посадит его на Серка, и они отправятся к недальнему пруду на водопой. Там умоются. Ивану будет нелегко перебарывать себя, опуская руки в ледяную воду. Бабушка всегда наливает в умывальник тёплую воду. Оправдывая доверие, мальчик станет привыкать и к тёплой спине Серка и к холодным умываниям.

Дяди учили его не бояться трудностей, закаливали его тело и маленькую ранимую душу. Они учили Ивана расти смелым и справедливым. И вот он вырос. За ним уже следят, пытаясь понять – кто же он. Иван не враг, но и большой радости от жизни у него нет, потому что живёт в окружении коварных и несправедливых людей. «Разве эти наглецы смогут построить передовое общество? – думает он. – Они обманывают маму Ивана, учительница пытается выманить деньги, которых у них так мало, что не хватает, чтобы нормально жить».

Уезжая домой, тётя и дядя принесут свёрток из магазинной жёсткой бумаги, перевязанной бечёвкой. Они вручат ему подарок, требуя примерить. Это будет великолепный чёрно-синий костюм. Такой, как и у многих ребят из его класса. Пиджак и брюки будут ему впору. Но почему-то подарок заставит загрустить. Он будет сидеть у обогревателя печи и думать скорбные думы. Конечно, скажет слова благодарности. Будет несказанно рад, но какая-то печаль вонзится в сердце. Иван вдруг задумается о своей дальнейшей жизни. Кем он должен стать, чтобы самому делать подарки родным и близким. Нужно учиться, чтобы не быть нищим и зависимым. Нужно получить специальность. Но какую? Ремонтировать холодильники не станет. Дядя Боря Суровцев – дальний родственник – предложит бросить учёбу и пойти к нему в будку учеником. Дядя Боря шьёт и ремонтирует обувь. Он умеет делать серванты, раскрасил масляными красками фотопортреты своей семьи, которые напечатал Иван. А ещё он к телевизору с крохотным экранчиком приделает большой кинескоп, получится симпатичный телевизор с новым корпусом. Иван не хочет ремонтировать обувь, не хочет шить туфли и штиблеты, унты и сапоги.

«Может быть, я стану фотографом, – думает Иван. – В газетах публикуют фотоснимки, стихотворные строки. Учителем рисования и черчения, как Людмила Станиславовна, он не будет. Англичанка, слушая его переводы, говорит, чтобы он готовился поступать на факультет иностранных языков. Кем же мне стать?» – не может ответить себе Иван. Археологом? Искать Новую Трою, как Генрих Шлиман. Расшифровывать древние клинописные знаки на глиняных табличках, как Георг Гротефенд? Не знает, что его влечёт. Не знает к чему стремиться. Нет такой специальности – «любитель чтения». Много времени отдаёт книгам, хотя и не знает зачем, встречает утро, перевёртывая страницы.

Глава четвёртая.

Иван вошёл в класс после каникул в обнове. Первый костюм его стеснял. На переменах они с Крохиным стояли у окна, планируя путешествие. На химии предельно внимателен. С ним уже был казус.

Преподавательница попросила сделать прибор для выставки. Они научились гнуть стеклянные трубки в пламени спиртовки. Химичка им доверяла ключи, а сама уходила домой. Однажды они решили сделать взрывчатку. Бесцельно сливали в пробирки химикаты. Ничего не происходило существенного. Растворы мутнели, получался осадок. В одной пробирке у них получилась плотная масса. Но взрыв они получили. Сначала раствор вскипел, пошёл дым. Иван не успел подбежать к ведру, куда они сбрасывали испорченные пробирки, если их нельзя было отмыть. Хлопок и пробирка разлетелась на множество осколков. Пол подмели. Руки и лицо Иван сразу вымыл. А через два дня, сидя на уроке, вдруг заметил, что брюки на глазах тают. Образовываются отверстия – мелкие и не очень. Куртка-вельветка не пострадала за науку.

– А что мы сливали? – удивлялись друзья.

– Не помню. – отвечал Иван, когда они хотел повторить эксперимент.

– Если впаять в банке перегородку, влить эти компоненты. Раз брюки разъело, то железо наверняка растворит. Соединившись, компоненты, рванут на доброе здоровье. – говорил Крохин.

– Это химический взрыватель. Но что мы сливали?

Штопать брюки Бабкин уже не смог. На следующий день отверстия появились на коленях. И даже, когда он их замочил в тазу, реакция ускорилась. Брюки растворялись быстро. Анна Петровна удивилась, пожурила сына, предполагая, что это последствия общения с аккумуляторами, которые мальчики находили на свалках, ломали их, добывая свинец…

Костюм надо было беречь, как сокровище.