Месть валькирий

Глумовича он выгнал после того, как директора гимназии внезапно осенила бредовая идея, с которой он и явился не к кому-нибудь, а к Мефодию. А что – хе-хе! – если он, Глумович, выцыганит эйдосы у своих учеников, которые хотят иметь оценки повыше, и получит за это продление аренды? «Или можно всем классам договоры на подписи раздать! Дети, они не глядя бумажки подписывают!» – предложил он в конце.

Это был перебор. Представив себе целые классы детей, которые по воле трусливого директора подписывают себе смертный приговор, Меф вспыхнул. Получив пинок, усиленный боевой магией, Глумович кубарем вылетел на Большую Дмитровку и до середины дороги летел на бреющем полете.

Глумович после нашел-таки случай наябедничать на Мефа Арею, но и тот не оценил его идеи.

– Слишком наглое мошенничество. Свет опротестует Эйдос мало просто взять. Это должно произойти по доброму согласию, – сказал он. На Мефа же Глумович все равно затаил зло, хотя бессильное. В очередном табеле, присланном Зозо вместо «отличное поведение» значилось просто «хорошее». Похвальные дипломы к табелю тоже не прилагались.

Бабаня задала еще несколько скучных вопросов про учебу, а затем, когда Меф, терпеливо ответив, уже готовился попрощаться, вдруг предложила:

– А к нам не хочешь зайти? Ирка будет рада!

– У меня совсем нет... Хорошо. Конечно, – сказал Меф, заметив, что Бабаня начинает обижаться.

– Правда? Вот и отлично. Тогда прямо сейчас!

Бабаня повернулась и пошла в подъезд. Меф шел за ней, глядя себе под ноги. Он ужасно боялся увидеть Ирку, потому что ощущал себя перед ней виноватым.

«Дурак! Дрянь безвольная! – ругал он себя. – Еще десять минут простоишь сегодня на кулаках! А в три часа ночи встанешь и примешь холодный душ. Понял? Вот тебе!»

Они поднялись на второй этаж. Стараясь не греметь ключами, Бабаня открыла дверь и посторонилась, пропуская Мефа.

– Она у себя в комнате! Только тшшш! Давай сделаем ей сюрприз! – прошептала она.

Меф заглянул в комнату Ирки. Все здесь было по-прежнему. Хаос книг на полу, кровати и на подоконнике. Кресло на тонких шинах с подложенной по спину подушкой... Ирка сидела возле компьютера, по всей видимости, пребывая в своем любимом лайфджорнале. Руки ее привычно бегали по клавиатуре, набирая и отсылая комменты.

К чужим комментариям и записям она относилась с немалой живостью. «Ща дам кому-то в юзерпик!» – сказала она одной картинке. «Ути, мой умница!» – было заявлено другой, после чего экрану был послан воздушный поцелуй.

Услышав за спиной шаги, Ирки обернулась. Меф волновался напрасно. Ирка поговорила с ним вежливо и даже радостно. Сказала, что не обижается что прекрасно все понимает: он учится далеко и не может часто заходить. Вспомнили прошлое, поболтали о том о сем. Все было нормально, но Мефодия не покидало ощущение фальши. Ирка была какая-то не такая. Пару раз Мефодий ловил себя на необъяснимом желании отогнуть ее как картонку и заглянуть ей за спину. Он решил, что все дело в скрытой обиде. Возможно, Ирка изо всех сил делает вид, будто ничего не произошло и ей плевать, что Меф не заходит.

Через какое-то время в комнату заглянула Бабаня. Принесла чай и печенье. Перед Мефом она извинилась, что пришлось налить ему чай в железную кружку с отбитой эмалью.

– Надеюсь, ты не в претензии? Дурдом на выезде! Чашки куда-то пропадают! А иногда бывает – раз! – и нашлись все, – весело сказала Бабаня Мефу.

– Да ну, ерунда! – сказал Меф.

Он выпил чаю, посидел еще с четверть часа и стал прощаться. Ирка его не задерживала. На пороге комнаты, словно вспомнив о чем-то, Меф быстро обернулся и посмотрел на коляску истинным зрением. Тщательно вышитый занавес реальности раздвинулся и открыл истину, обнажив сокрытое. Меф оцепенел.

КОЛЯСКА БЫЛА ПУСТА

Монитор компьютера, только что жизнерадостно мерцающий, был заставлен высокой стопкой книг и тетрадей, что как минимум означало, что им давно не пользовались. Под столом, стульями, у батареи всюду стояли чайные чашки, как целые, так и разбитые. Большинство из них давно опустели. На стенках был заметен сероватый налет. Там же, среди хаоса чашек, лежали несколько свитеров, плед и спортивные штаны.

Мефодий осторожно вернулся в комнату и прикрыл за собой дверь. Подошел к креслу, внимательно оглядел его, провел пальцем по поручню. Сомнений нет, кресло материально. Но что за слабое зеленоватое свечение разливается по спинке и сиденью? Ага! Это и есть магия. Та самая, что делает фантом Ирки таким устойчивым в пространстве.

«Чайные чашки куда-то пропадают!» – вновь услышал он голос Бабани. Бедная смешная Бабаня? Откуда ей было знать, что в этой части квартиры магия перекрывает реальность и чайные чашки, продолжая существовать, замещаются фантомными Двойниками, как и все предметы, которые имеют отношение к призраку? Когда же Бабане нужно забрать чашку, она протягивает руку за иллюзией и извращается на кухню, держа в руках пустоту. Так магия совмещается с реальностью.