Месть валькирий

– Слушай, а где стражи мрака вообще взяли ковер-самолет? Зачем он вам нужен-то в резиденции? – прокричал Эссиорх, неохотно притормаживая на каком-то светофоре.

– Да ни за чем не нужен. Есть такое емкое русское слово «халява», – неопределенно ответила Улита.

О том, что ковер притащила с Лысой Горы она сама, прельстившись узором, ведьма сочла нужным умолчать. Дождавшись зеленого, Эссиорх хотел уже ехать, как вдруг Улита дернула его за рукав.

– Погоди! Тебе кто-то машет! – сказала она.

– Кто машет?

– Девица какая-то вон из того такси! Тебе что, глазные капли прописать? – ревниво спросила Улита.

Эссиорх повернул голову. Темноволосая молодая женщина с короткой стрижкой как раз открыла заднюю дверцу такси и направлялась к мотоциклу, не обращая внимания на поток машин. Червячок ревности, противный, как все его родственники, немедленно нашептал Улите, что фигурка у незнакомки точеная и с размером одежды у нее все не так запущено.

– Посмотри, как она идет: прямо терминатор! Кто это такая? И что ей нужно? – спросила Улита нервно.

– Не знаю. Но что-то явно ей надо... Сейчас выясним! – Прикрыв на миг глаза, Эссиорх коснулся пальцами лба. По его лицу скользнула тень.

– Это знакомая... даже так... бывшая девушка байкера, тело которого я занимаю... – сказал он.

– Погоди, ты же говорил, его девушка погибла! – растерялась Улита.

– Погибла другая, последняя. С этой он расстался. Эта ненавидела всякий транспорт, у которого Меньше четырех колес на осях и четырех нолей в цене. Такое вот 4x4. А у моего байкера нули были только в карьерных перспективах. Тогда она шустренько познакомилась по Интернету с каким-то немцем, он приехал, ну и дальше все как обычно... Мой байкер оказался не у дел. Ужасно переживал. Занялся увлекательнейшим из всех занятий – самоуничтожением. Стал пить, встречаться с кем попало и вообще быстро покатился под гору. Где-то в нижней трети этой горы он все же спохватился и мало-помалу набрал высоту, – сказал хранитель.

– Бодренько у него, однако, было с девушками... – процедила Улита.

Она подумала, что Эссиорх унаследовал кучу привычек прежнего мотоциклиста, начиная от его пристрастия к байкам. Почему бы ему не унаследовать и любовь, при условии, что она еще сохранилась?

– Как ее, кстати, зовут?

Эссиорх вновь скользнул в глубины чужой памяти.

– Э-э... минуту... Яна, – сказал он, мимолетно испытывая притяжение чувства погибшего байкера.

Удивительно, как Яна смогла высмотреть его из стоящего на светофоре такси. В шумном, забитом людьми и машинами городе. Впрочем, у нее всегда было чутье. Дар поразительной жизненной изворотливости заменял ей ум. И чрезвычайно успешно заменял, подумал Эссиорх.

– Это ты, Никитин, я не ошиблась? – спросила Яна, подходя.

Она щурилась, но скорее из привычного кокетства, чем от близорукости.

_ Да, – отвечал Эссиорх.

Где-то там, в садах, граничащих с Эдемом, он ощутил волнение того, кто носил некогда эту фамилию.

– Нет, ты видел, какое хамство! На Западе машины всегда ждут, пока пройдет пешеход! Здесь же пешеход – потенциальный труп! И правильно, что над ними во всем мире издеваются! Как было все совком, так и осталось! – гневно сказала Яна.

Эссиорх разглядывал ее с любопытством, все еще барахтаясь в водах чужой памяти. Яна вела себя так, будто они виделись в последний раз не несколько лет назад, а сегодня утром. Однако, изобличая совковое варварство, Яна не забывала изучающе посматривать на Улиту.

«Ты сам понимаешь, Никитин, мы с тобой такие разные люди. Зачем обманывать себя, мы же почти не находим общего языка», – говорила некогда Яна мотоциклисту. При этом подразумевалось, что с немцем, знавшим сто слов по-русски и средненько по-английски, общий язык она находит. И еще она говорила: «Ты любишь пиво, фантастику и ржавчину на колесах, а я белое вино, хорошие машины и Пруста». Никитин только пожимал плечами. Насколько он помнил, Пруст всегда был хронически заложен у нее на одной странице. А потом Яна ушла, быстро и решительно обрубив клубок запутанных отношений.

– Знаешь... Здесь мы мешаем... Давай отойдем в сторонку, – сказал Эссиорх.

Он вынырнул из чужой памяти и, ведя мотоцикл за руль, кое-как причалил его к тротуару. Улита разглядывала свои ногти так внимательно, словно собиралась вытаскивать ими из кого-нибудь внутренности. Эссиорх с беспокойством покосился на ведьму, однако она успокаивающе подмигнула ему. Настроение у Улиты менялось быстро. Теперь она, похоже, забавлялась, получая удовольствие от ситуации. Яна окинула оценивающим взглядом платье Улиты. В глазах у нее промелькнуло беспокойство, которое тотчас исчезло, когда она увидела мотоцикл. Благополучная девушка в своем уме никогда не сядет на это ревущее чудовище.

– А вот с вами мы незнакомы! Давайте знакомиться. Яна, – сказала она, протягивая ведьме прохладную руку.

Две ладони соприкоснулись, точно головы двух змей.

– Улита.

Брови взметнулись.

– Улита? Необычное имя.

– Я не участвовала в его изобретении. Это целиком заслуга моей мамы, – спокойно отвечала ведьма.

Отраженная, Яна перешла в атаку на другом фронте.