Месть в конверте

Как ни странно, но наиболее частые встречи двух бывших соучеников происходили именно в те восемь — десять лет, когда Смирнов возглавлял госбезопасность одной довольно крупной и значительной республики. По слухам, он очень преуспел на этом поприще, введя в своей «вотчине» жесткие и неумолимые порядки, опутав всю подвластную ему территорию густой сетью агентов и информаторов. Во всяком случае, никаких громких инцидентов с правозащитниками, невозвращенцами и диссидентами за его республикой не числилось. Это не значит, разумеется, что их не было. Волна неудовлетворенности существующей действительностью, стремление к свободе, желание обновлений во всех сферах жизни неудержимо нарастала по всей стране, медленно, но верно вырываясь из-под контроля властей предержащих. Но в смирновском регионе все происходило тихо и тайно. Недоброжелатели были загнаны в глубокое подполье, никакие скандальные судебные процессы не допускались — это не значит, конечно, что их не было: были, и в немалом количестве, но все производилось аккуратно, сдержанно, без излишнего афиширования. «Смирнов? О-о-о, Евгений Иванович — выдающийся руководитель!» — и в глазах сохранившихся еще в «конторе» «реликтов» старой закалки, а также и их более молодых коллег, искренне разделяющих восхищение «стариков» приемами и методами работы «фирмы» в прошлом — таком ли уж прошлом? — вспыхивали ностальгическое восхищение вперемешку со стальной непримиримостью к всяческим «иномыслиям» и «иноделаниям».

А Женька между тем как будто бы и не уезжал никуда из Москвы. Что ни премьера в Большом, на Таганке, в Ленкоме — Евгений Иванович тут как тут, иногда — вместе с супругой, чаще — один. Объяснение простое: «Дианочка на гастролях. Как ни уговариваю ее прекратить уже прыгать по всему свету — ни в какую. Так вот и живем на два дома, то я в Москву, то она ко мне». (А дом, надо сказать, то бишь квартиру в Москве, Смирнов не только сохранил, но и существенно улучшил, перебравшись вскоре после своего нового назначения в знаменитый «Дом на набережной».) И вновь, как и раньше, при каждой семейной встрече уславливались обязательно перезвониться и хорошенько спокойно «посидеть», и так же, как и раньше, забывали об этом намерении, едва расставшись. Георгий чертовски не любил встречаться с Женькой без Дианы: уж так тот откровенно «въедался» глазами в его Леночку… И, к сожалению, надо признать, что и Леночка, в свою очередь, с каждым следующим разом посматривала на опереточно-артистичного Евгения Ивановича все с большей и большей симпатией. Повышенной мнительностью Георгий Федорович не страдал. А вот своей интуиции привык доверять. И она подсказывала ему, что если у Лены со Смирновым и не произошло пока какого-то чрезвычайно интимного сближения, то обоюдный интерес, несомненно, имеет место и, следовательно, рано или поздно, но с этой стороны надо ждать любых сюрпризов.

— Проанализировав ряд последних работ нашего подразделения — а, как я уже говорил, входить в курс дел я начал уже некоторое время назад и, не отвлекая пока ваше внимание на себя, постарался самостоятельно проработать, так сказать, инспекционно-ознакомительные вопросы, — с большим удовлетворением должен констатировать, что каждое из изученных мной дел проведено на великолепном профессиональном уровне. Временами читая ваши отчеты и резюме, я ловил себя на мысли: что это? Докладные записки сотрудников службы безопасности или научные рефераты? Ибо большинство из просмотренных мной материалов отличается глубиной проникновения не только в политические, экономические, но и в чисто научные аспекты. Честное слово, если вдруг кому-то придет в голову преобразовать наше управление в научно-исследовательский институт широкого профиля, мы определенно не ударим в грязь лицом!

Шутка начальника была воспринята так, как и положено подчиненным реагировать на начальственные добродушные остроты: легким оживлением и добродушными улыбками.

«Ну Евгений Иванович! И всегда-то был завзятым болтуном и демагогом, но сейчас уже, кажется, и самого себя превзошел! И льет, и льет… И все вроде бы складно и логично, а по сути дела до сих пор ведь не произнес ничего вразумительного. — Красиво поставленный, с выразительными модуляциями и оттенками сочный баритон Смирнова все больше и больше начинал раздражать Жаворонкова. — А по делу-то хоть что-нибудь будет сказано?»

Генерал Смирнов как будто бы услышал эту мысленную критическую реплику. На лицо его в одно мгновение наползла маска озабоченной вдумчивости и сосредоточенных размышлений. Тут же на глазах посерьезнили и сотрудники; долгий чиновничий опыт позволял мгновенно реагировать на эмоциональные перестройки начальства и безошибочно включаться в нужный тон и настроение.