Месть троллей

Пока Мирела расчесывала длинные волосы Висинии и заплетала их в толстую косу, рыжеволосая думала, как бы ей хоть на время ускользнуть от ищеек и выведать тайны Цорпада.

Но пока не оставалось ничего другого, кроме как ждать, пока за ней пришлют. Висиния услышала во дворе топот лошадиных копыт и грохот повозки, однако узкое окно маленькой комнаты выходило на такой же маленький дворик, и она не могла выяснить, кто же приехал в крепость.

Ее взгляд упал на пару изношенных кожаных перчаток, лежавших в открытом сундуке с одеждой, — напоминание о Стене сал Дабране, с которым она почти год назад рассталась на крепостной стене в Дезе. С тех пор она довольно часто задавалась вопросом, как ему живется.

Она познакомилась со Стеном, когда он со своей сестрой-близнецом прибыл в Мардев, худой мальчик с темными глазами, спасающийся бегством от человека, который убил его родителей и лишил земли.

Тогда она была еще наполовину ребенком, которого Ионна по возможности пыталась оградить от ужасов войны. А застенчивый мальчик с севера часто приносил ей маленькие подарки — цветы, причудливой формы камни, вырезанных из дерева птичек.

Когда Стен подрос, он вернулся в Дабран, чтобы бороться против цсиро Хази, лишившего парня всего. Висиния видела, как со временем его лицо стало более суровым, а взгляд тревожным, доверие Ионны к молодому человеку росло с каждым разом, когда он возвращался с севера.

Натиоле Таргузи часто очень красочно описывал их деяния. Нати любил драматические преувеличения, поэтому Стен в его рассказах разбивал не только множество масридских голов, но и столько же сердец юных дев.

Висиния по мере своих возможностей тоже участвовала в борьбе, которую вела ее сестра. Часто там, где Ионна ничего не могла поделать с помощью меча, спокойные слова и доводы Висинии давали желаемый результат.

Когда рыжеволосой сестре почти исполнилось двадцать лет, Ионна однажды пришла к ней и спросила, хочет ли она выйти замуж за одного из молодых дворян, которые явно ухаживали за ней, но Висиния только рассмеялась.

— У меня так же мало желания выходить замуж, как и у тебя.

А затем состоялась осенняя битва, которую они выиграли, но проиграли войну. Рыжеволосая очень хорошо помнила тот миг, когда увидела Натиоле, который внес в зал крепости Стена без сознания. Тогда в ней будто что-то надломилось. Картареу, целитель, лишь с сожалением покачал головой.

— Я не думаю, что этот выживет.

Но Висиния не сдалась. С таким же упорством, с каким ее сестра сражалась, девушка заботилась о Стене, меняла повязки, вливала в него каждые два часа настои целителя, меняла компрессы, снимающие жар. И ее старания были вознаграждены. В конце концов целителю пришлось признать, что он ошибся.

Пока Стен потихоньку выздоравливал, Висиния поняла, что этот юноша не только борец, не только безземельный мятежник, на которого надеялись его люди…

Стук в дверь прервал ее мысли, и она вышла в коридор, где ее ждал солдат в доспехах. Даже не взглянув на него, она с высоко поднятой головой двинулась по коридору, который вел из крыла, где помещались пленники, в главное здание.

В тех частях крепости Ремис, где жили масриды, еще предки Цорпада закрыли древние фрески влахаков гобеленами, на которых были изображены деяния из истории захватчиков. Однако здесь, в редко используемом восточном крыле, в котором раньше жила прислуга из простонародья, никто не стал морочиться. Новые хозяева пренебрежительно относились к наследию влахаков, изображения потрескались, краски поблекли, здесь и там можно было заметить вывалившуюся штукатурку фресок, прорехи в мозаике, но искусство мастеров, создавших эти картины на стенах и потолках, все еще поражало воображение.

Висиния шла рядом с охранником, сопровождаемая взглядами древних влахакских королей и героев. По правую руку Раду Святой бился с Духом темноты, спасая от этого демона Белого медведя. На следующей фреске Раду, в соответствии с легендой, был изображен с головой поверженного духа перед предводителями кланов, распри и войны которых истощали землю. После благословения Белого медведя Раду потребовал от собравшихся объединить кланы влахаков, он швырнул в центр окровавленную голову побежденного демона, и никто не осмелился противоречить герою, который создал Влахкис и стал первым кралем — первым королем.

На следующей фреске, изображавшей Раду на троне из дуба, кто-то соскреб изображение головы героя и на ее месте грубо намалевал голову свиньи. Осквернение отзывалось болью в сердце Висинии каждый раз, когда она проходила мимо. Однако деяния легендарного первого короля никогда не забудутся, и неважно, как ведут себя масриды-поработители.

Слева стена представляла длинный ряд портретов королей Влахкиса; их изображения также были изуродованы и обесчещены тем или иным способом. «Они убивают нас, наши тела, но хуже всего то, что они убивают наши души и лишают нас истории», — сердито подумала молодая женщина. В песнях и сказаниях Раду будет жив всегда, но все те короли, деяния которых были не столь легендарны и почитаемы, будут постепенно преданы забвению.