Месть темного бога

— Я знаю, что нужно делать, милый мальчик. Ты продолжай. Что случилось потом?

Нисандер одобрительно ухмыльнулся, когда Алек описал их поспешное бегство из Вольда, но снова стал серьезным, когда Алек начал описывать пугающее поведение Серегила на борту «Стремительного» и потом.

— И на протяжении всего путешествия он ничего больше не говорил тебе ни о том, что обнаружил в Вольде, ни о тех людях?

— Нет, Серегил не хотел говорить об этом. Он все уверял, что я буду в большей безопасности, если ничего не буду знать о некоторых вещах.

Нисандер задумчиво посмотрел на Алека. Его удивляло, что даже столь юный паренек проявил такое нерассуждающее доверие — если, конечно, это можно было назвать доверием. Хоть Нисандер и знал, как убедительно может рассуждать Серегил, все равно казалось странным, что Алек последовал за ним так далеко и перенес все выпавшие на его долю испытания ради немногих ничем не подкрепленных обещаний.

Нет, думал Нисандер, доверие, конечно, здесь имело место, и в преданности Алека Серегилу сомневаться не приходилось, но что-то наверняка во всем этом есть еще. Да и Серегил никогда не прибег бы к помощи неопытного мальчика при разведке в Вольде, если бы не почувствовал в Алеке какие-то скрытые качества, которые его и привлекли. Вот уж поистине подмастерье!

Алек нервно завозился на сиденье.

— Я сказал что-то не то?

— Что ты! — улыбнулся Нисандер. — Я просто задумался — это привычка многих волшебников. И Серегил, и Микам выполняли мое поручение, когда ты с ними повстречался. Как-нибудь при случае я объясню тебе, в чем там было дело.

Как ни обеспокоен был Алек состоянием Серегила, он не мог удержаться от того, чтобы иногда не бросать взгляды на город, по которому они проезжали. Повозки, всадники, носилки, пешеходы самого разнообразного вида заполняли улицы Вымощенная камнем и заключенная между стенами дорога, ведущая из гавани в город, отражала все звуки и усиливала их. Дорога кончалась у широких ворот; полдюжины одетых в синее и вооруженных мечами и копьями стражников охраняли их, но не препятствовали движению в обе стороны. Миновав ворота, их карета замедлила движение, проезжая под навесной башней, а затем въехала во вторые ворота, очень древние с виду, украшенные резными изображениями рыб. За ними раскинулась самая большая рыночная площадь, какую только приходилось видеть Алеку.

Вымощенная квадратными каменными плитами мостовая тянулась во все стороны; на ней разместились сотни деревянных киосков с яркими полотняными навесами, колыхавшимися под свежим ветром. В середине площади был оставлен широкий проход для движения транспорта, и от него в стороны отходили узкие проезды, сжатые со всех сторон лавками.

На Алека обрушился городской шум: крики, ржание лошадей и рев быков, стук молотков ремесленников, грохот повозок. Высокие, покрытые белой штукатуркой дома — некоторые в пять этажей — окружали рыночную площадь. И всюду, куда ни глянь, были люди.

Карета въехала в лабиринт узких улиц, раскинувшийся на холмах Вдоль улиц теснились самые разнообразные здания; балконы и замысловатые террасы некоторых из них нависали над тротуарами. Мостовые были запружены повозками и всадниками, под ногами коней шныряли дети, собаки и свиньи.

Глядя на проплывающую мимо окон кареты сумятицу, Алек с ужасом вспомнил свой первоначальный план: провезти Серегила через Римини в одиночку.

Они ехали по широкому проспекту, периодически выходящему на круглые мощеные площади, от которых в стороны, как спицы от оси колеса, расходились улицы. При других обстоятельствах Алек расспрашивал бы Нисандера обо всем, мимо чего они проезжали, но маг снова погрузился в молчание, наблюдая за затрудненным дыханием Серегила с очевидным беспокойством. Алек тоже молчал, глядя в окно на большие и роскошные здания, между которыми они теперь ехали.

Наконец они оказались на одной из круглых площадей; в центре ее высилась колоннада футов сорока в диаметре. С одной стороны зданий не было: там тянулся густой парк.

— Это фонтан Астеллуса, источник, ни разу не пересыхавший с момента основания города, — заметил Нисандер, показывая на колоннаду. — Изначально Римини строился вокруг него. Мы уже почти добрались до Орески.

Проехав половину окружности площади, их возница свернул налево по широкой, обсаженной деревьями улице. По обе стороны тянулись высокие глухие стены, украшенные по верху и вокруг ворот широкими декоративными фризами:

то росписью, то мозаикой из цветного камня или изразцов. Потом Алек узнал, что эти разукрашенные стены, окружающие элегантные виллы, играют не только декоративную роль: в квартале знати тебя могли направить на улицу Золотого Шлема в дом «с золотой змеей вокруг ворот» или «за стеной, украшенной черными и золотыми кругами на синем фоне».

Небольшие мраморные колонны стояли по всей длине улицы; на каждой было высечено изображение, отражающее ее название: маленький позолоченный шлем.

— Это все дворцы? — спросил Алек, разглядывая подымающиеся над стенами резные или расписанные яркими красками фасады.