Месть сыновей викинга

– Сигурд и два его брата родились с разницей в три года, – продолжал Хастейн. – Их отец Рагнар Лодброк часто отправлялся в походы, когда они были еще маленькими, и нередко отсутствовал по несколько зим подряд. Сигурд Змееглазый – средний брат, ему 22 года. Ивар Бескостный – старший, ему – 25. Хальфдану Витсерку – всего 18.

– А как же Бьёрн Железнобокий? Сигурд и его назвал братом.

– Он их сводный брат. Мать Бьёрна Железнобокого не королевской крови. Иначе он непременно стал бы предводителем войска. Но Бьёрн был зачат женщиной, не имеющей статуса, поэтому он не может руководить воинами. К тому же Бьёрну Железнобокому почти 40 лет.

То, что Железнобокий жил необычайно долго для активного воина, мне было безразлично. А вот прозвище Лодброк[4] показалось самым странным из всех, которые я слышал. И потому я рискнул поинтересоваться, почему отца четырех братьев так назвали.

– Конечно, потому что он носил кожаные штаны. И кожаную куртку, которую никогда не снимал. – Хастейн возмутился: – Ты не мог не слышать о Рагнаре Лодброке! Это самый известный дан в мире!

– Я совершенно ничего не знаю о вашем мире.

– Думаю, ты знаешь гораздо больше, чем хочешь показать. – Он вновь рассмеялся. – И все же я расскажу тебе о Рагнаре, ибо происхождение человека столь же важно, как и его имя.

Повествовательный пыл Хастейна слегка удивил меня. Но вскоре я понял, что скандинавы – усердные рассказчики, и что у них в запасе есть немало историй, которые они не преминут поведать любому, стоит проявить интерес.

– Рагнар Лодброк родился у одной из многочисленных любовниц короля Сигурда Кольцо, – приступил мой собеседник к повествованию, – который вел происхождение от самого Одина, а потому Рагнару была оказана двойная честь, когда король признал свое отцовство и усадил его к себе на колени перед всеми обитателями дома. Конечно, к немалой радости матери Рагнара, которая небеспочвенно лелеяла мысли о великом предназначении сына и никогда не упускала возможность превознести его храбрость и мужество. Однако многие тогда утверждали, что являются потомками Одина, поэтому неутомимый Рагнар горел желанием добиться славы иным способом.

Голос Хастейна стал глубже. Более медленная и ритмичная речь теперь напоминала монашеское чтение Священного писания во время воскресной мессы, точнее, декламацию некой молитвы, так как Хастейн не держал перед собой книгу и воспроизводил историю только по памяти. Он заговорил текучими, узловатыми и чуть старомодными фразами, которые передавались из уст в уста на протяжении многих десятилетий, будучи однажды сформулированы и подстроены под определенное восприятие рассказчиком главного героя.

– Однажды летом, когда король Сигурд Кольцо отплыл в поход с дружиной викингов, Рагнар скучал во дворе со слугами и другими детьми: отец считал его слишком юным и безрассудным для того, чтобы отправиться с ним. И все же тем летом Рагнару удалось прославиться, когда к нему пришла молодая женщина по имени Лагерта и поведала, что хутор его деда со стороны матери, расстояние до которого можно было преодолеть на лошади всего за один день, атакован разбойниками. Все мужчины, в том числе дед и дядя Рагнара, были убиты, а бандиты развлекались, насилуя женщин. Мать Рагнара взволновала эта весть, но сам он оставался спокоен, так как вырос при дворе короля и встречался с дедом, только когда тот приходил к ним на рождественскую пирушку, а до дяди ему вовсе не было дела. Затем Лагерта рассказала, что ей удалось сбежать, пока злодеи спали, и что она одна отправилась к королю звать на подмогу, но теперь поняла, что ее попытка не имеет смысла – викинги уйдут до того, как вернется король.

– Рагнар вскочил и закричал, что злодеяния негодяев не должны остаться безнаказанными. Его матушка согласилась, решив, что жаль потерять имущество и владения семейства, особенно теперь, когда Рагнар оказался единственным наследником, но в то же время призвала его к осторожности. Рагнар ничего не захотел слушать. Он собрал самых сильных слуг и немедленно отправился мстить грабителям за учиненные неприятности. Он пришел в разоренный хутор гораздо раньше, чем успели уйти враги. Рагнар немедленно вызвал их на бой, не задумываясь о том, что слуги и стременные едва ли справятся с матерыми воинами. Ему пришлось обороняться одному против десяти, и вскоре он начал уступать, несмотря на то что в возрасте четырнадцати лет был уже крепким малым, искусно владевшим боевым топором. Но Лагерта пришла ему на помощь – она орудовала своим мечом настолько ловко, что Рагнар тут же влюбился в нее и назвал самой прекрасной воительницей, которую когда-либо встречал.

– Воительница? – перебил я Хастейна. – Как Ильва?

Хастейн на мгновение замолчал, затем расплылся в ироничной улыбке.

– Точь-в-точь, как Ильва. Но вообще-то Ильву пока никто не назвал прекрасной. Ты хочешь дослушать остальное?

Я кивнул и выпрямился, чтобы сковывающие движения веревки меньше беспокоили.