Месть Стальной Крысы

Реактивные тормозные двигатели включились на высоте, не превышающей, казалось, верхушек деревьев, вдавив нас в кресла. Думая о выражении лица полковника в этот момент, я улыбнулся, хотя сделать это нелегко, когда тебя прижимает твой десятикратно возросший вес. Следя за экраном, я добавил скорость бокового смещения, и вскоре мы оказались точно над назначенной нам целью. После этого все легло на компьютер, который прекрасно справился с этой задачей и выключил моторы как раз тогда, когда захрустели корабельные опоры для приземления. Как только моторы выключились, я ударил по кнопке выгрузки, и корабль задрожал от отдачи выброшенных трапов.

— На этом наша роль исчерпана, — сказал я, расстегивая ремни и потягиваясь.

Остров присоединился ко мне возле иллюминатора, и мы вместе следили, как солдаты слетали по трапам и бежали в укрытия. Они, казалось, вообще не несли потерь, что было удивительно. Поблизости было видно несколько бомбовых кратеров и кучи щебня, а истребители-бомбардировщики все еще ревели на малой высоте, обеспечивая нам прикрытие. И все же казалось невозможным, что так быстро удалось сломать сопротивление. Вот каким мог быть ответ, объясняющий успех клизандских вторжений: знай, выбирай и срывай, как яблоко, планеты, созревшие для этого. Я мысленно сделал заметку: следует разузнать об этом побольше. Следом за солдатами из ракеты выехал полковник на своей машине. Я надеялся, что кишки у него все еще спрессованы от приземления.

— А теперь мы должны найти выпивку, — заявил Остров, предвкушающе чмокая губами.

— Пойду я, — поспешно объявил я, хватая личное оружие и пристегивая его к поясу. — Ты останешься с рацией сторожить корабль.

— Именно это всегда говорят первые пилоты, — пожаловался он, дав мне понять, что я поступил правильно.

— Привилегия звания. Когда-нибудь и ты воспользуешься ею. Я скоро вернусь.

— Бар космопорта там, где он обычно находится, — крикнул он мне вслед.

— Не учи щуку плавать, — фыркнул я. Местонахождение бара я уже вычислил.

Все внутренние двери автоматически открылись, когда мы приземлились. Я спустился по лестницам на недавно освободившуюся палубу и сквозь груды брошенных здесь контейнеров от пайков пинками расчистил себе путь к ближайшему трапу. Свежий утренний ветер, проникший внутрь корабля, принес с собой запахи пыли и взрывчатки. Мы принесли на другую планету преимущества клизандской культуры. Я слышал отдаленную стрельбу. Прогремел и пропал вдали реактивный самолет, и после этого стало очень тихо. Вторжение веером расходилось от космопорта, оставляя в кильватере очаг безмолвия. Никого не встретив, я прошел непроверенным через таможню и нашел бар. Первое, что я сделал, это высосал бутылку пива, а затем плеснул в стакан немного антаресского. За стойкой выстроились ряды бутылок, новых и старых. В поисках коробки или сумки я открыл дверцу под стойкой. Неожиданно оказалось, что я смотрю в испуганные глаза прячущегося там молодого человека.

— Не мортигу мин! — завопил он.

«Не убивай меня!» — вот что означали его слова на эсперанто, которым я владел в совершенстве. Я ответил ему на том же языке.

— Мы находимся здесь для того, чтобы освободить вас, так что я не собираюсь причинять тебе никакого вреда. — Слух об этом мог дойти до властей, и я хотел произвести нужное впечатление. — Как тебя зовут?

— Пир.

— А как называется эта планета? — Для молодого человека мой вопрос мог показаться идиотским, но он был слишком испуган, чтобы заметить это.

— Бурада.

— Вот и прекрасно. Я рад, что ты решил быть правдивым. И что же ты можешь рассказать мне о Бураде?

Не скажу, чтобы я выразился очень удачно, во всяком случае, он был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Какое-то время он молча разевал рот, затем вылез из шкафа под стойкой и повернулся, видимо, в поисках ответа. Он нашел буклет, который молча передал мне. У него была трехмерная обложка, на которой был изображен океан с великолепными деревьями на берегу; картина ожила, как только ее коснулось тепло моей ладони: волны начали бесшумно разбиваться о золотой песок, ветви деревьев зашевелились от прикосновения неощутимого ветра. По небу поплыли сложившиеся из облаков буквы, и я прочел: ПРЕКРАСНАЯ БУРАДА… МИР — КУРОРТ ЗАПАДНОГО ИСКРИВЛЕНИЯ.

— Грабим и якшаемся с врагом, — произнес знакомый и ненавистный голос. Я медленно обернулся и увидел моего друга полковника с нашего корабля. Он стоял и держал в руках гауссовку, а на лице его было то, что можно назвать мерзкой улыбкой. — И еще приземление на десяти «же», — добавил он, несомненно, называя истинную причину своей злобы, — что не является подрасстрельным преступлением, хотя первые два являются.