Месть Шарпа

Он повёл Фредериксона мимо залов отличных подзорных труб и открыл ящик, где лежали образчики продукции конкурирующих фирм:

— Вот очки из Лондона. Обратите внимание на искажение, наличествующее у краёв линз.

— Допустим, пленный офицер потерял или разбил очки, — начал Фредериксон, — Как вы подбираете ему замену?

Жолио самодовольно улыбнулся и показал капитану плоские открытые ящики, похожие на подносы. В них были разложены рядами тонкие гипсовые диски. Чрезвычайно осторожно Жолио взял один из них:

— Каждый человеческий глаз уникален. С учётом индивидуальных особенностей органов зрения клиента изготавливаются мастер-модели, по которым отливаются и шлифуются линзы. Мастер-модели же отправляются в ящик. Это вот — мастер-модель стекла для левого глаза адмирала Сюффрена, здесь, — Жолио благоговейно понизил голос, — матрицы стёкол для самого императора.

Мастер-модели линз Наполеона хранились в отдельном ларце, обтянутом зелёным вельветом.

— У нас трудятся лучшие специалисты, каких только можно нанять за деньги. К сожалению, заказов всё меньше и меньше. Дела идут из-за мира так плохо, что скоро нам придётся унизиться до производства детских калейдоскопов.

Фредериксон был впечатлён. Откуда ему было знать, что Жолио в жизни не изготовили ни единого стекла, закупая те же венецианские линзы, что и прочие фирмы, торгующие оптикой. Гипсовые диски являлись ни чем иным, как ловким трюком, весьма способствующим продаже товара.

— Что ж, — сказал Жолио, — если вы, капитан, не возражаете, я достану калибры, и мы установим специфику нарушения вашего зрения. Присядьте, будьте любезны.

Фредериксона перспектива не вдохновила:

— Один мой приятель — ваш клиент. Я примерял его очки, и они мне подошли идеально.

— Имя вашего приятеля?

— Пьер. Майор Пьер Дюко.

— Минуточку.

То, что с калибрами поэкспериментировать не удалось, несколько разочаровало Жолио. Торговец пригласил Фредериксона в кабинет и открыл толстый гроссбух:

— Пьер Дюко, говорите?

— Да, мсье. Последний раз мы виделись в Бордо, однако, где он сейчас, затрудняюсь сказать.

— Посмотрим, посмотрим…

Мсье Жолио водрузил на переносицу очки и замурлыкал вполголоса незамысловатую мелодию, водя пальцем по колонкам. Фредериксон, боясь надеяться на удачу, рассматривал красочную гипсовую модель глаза в разрезе.

Мурлыканье прекратилось.

— Майор Пьер Дюко, так?

— Да, мсье.

— У вас, должно быть, очень плохое зрение, капитан. Майор весьма близорук. Первый раз он делал заказ в 1809-м, затем в январе 1813 заказал дополнительную пару, которую мы отослали ему в Испанию. Весьма, весьма близорук!

— Зато он предан императору. — вставил Фредериксон.

— Преданность — редкое по нынешним временам качество. — со вздохом заметил Жолио.

— А больше заказов от майора не было?

— Нет. Хотя, постойте, на прошлой неделе поступил новый!

Капитана бросило в жар:

— Новый заказ?

— Да, на пять пар! Три из них — зелёные для защиты от солнца, — вдруг Жолио покачал головой, — Ах, нет, простите. Это заказ не от майора, а его знакомого, графа Понятовского. Как и вы, граф нашёл, что очки майора ему вполне подходят. Так часто бывает. Человек примеряет чужие очки и заказывает себе такие же.

Или примеряет чужое имя, хищно подумал капитан.

— Не могли бы вы, мсье, дать мне адрес графа Понятовского? Возможно, он знает, где майор? Мы с Пьером близко сошлись, но война раскидала нас.

— Конечно, конечно.

Мсье Жолио рад был угодить клиенту:

— Это в Неаполитанском королевстве. — пояснил он, записывая на листе адрес Виллы Лупиджи, — Которая из линз майора вам подошла?

— Левая. — наобум сказал Фредериксон.

Адрес майора Дюко (а капитан не сомневался, что под маской «графа Понятовского» прячется именно Дюко) обошёлся Фредериксону в стоимость задатка, уплаченного за монокль в черепаховой оправе.

— Будет готов через шесть недель. — пообещал Жолио, — Качество требует времени.

Капитан благодарно поклонился. Выходя из магазина, он с удивлением осознал, что за час, проведённый там, ни разу не вспомнил мадам Кастино. Однако стоило подумать о Люсиль, и тоска нахлынула вновь. Тем не менее, главное было сделано. Капитан вернулся в меблированные комнаты и написал Шарпу письмо.

Майора Пьера Дюко томила неосведомлённость. Непривычная, несвоевременная неосведомлённость. Сплошное «не».

Годами он на правах доверенного имперского офицера имел доступ к секретнейшей информации, будучи в курсе малейших движений тайных пружин, управляющих политикой Европы, и внезапно оказался отрезан от мира, довольствуясь газетами, что попадали в соседнюю деревню редко и с большим опозданием.