— Это довольно замкнутая группа сверхбогатых аристократов и сама по себе не очень-то интересна, — ответил Типпин. — Мне не так уж часто приходится иметь с ними дело. Источником их богатства являются стодвадцатники, ради сохранения монополии на торговлю ими они вынуждены довольно часто сюда наведываться. Насколько мне известно — это люди особой породы, утонченные и чрезвычайно чувствительные. Обладай я подобными качествами, я тоже, наверное, сторонился бы туристов, дарсайцев и всяких там выскочек с других планет.
— Метленцы сами добывают стодвадцатники?
— Естественно, нет. Покажите любому метленцу лопату, он назовет ее приспособлением для вскрытия грунта. Они скупают стодвадцатники, продают их другим, заключают с дарсайцами договора на поставку руды, предоставляют кредиты, сдают участки и оборудование в аренду, обеспечивают финансирование всех операций со стодвадцатниками и, разумеется, все обладают огромными капиталовложениями на этой планете.
— А что вы можете сказать о фирме «Котзиш»? Это тоже одна из метленских фирм?
Дасуэлл Типпин метнул в сторону Герсена недоверчивый взгляд, затем недовольно поморщился.
— Совсем наоборот — «Котзиш Мючюэл» рекламировали в качестве противовеса засилью метленцев, как организацию, которая могла бы обставить их по ими же самими установленным правилам. Что обошлось мне в шестьсот полноценных севов.
— Значит, вам знаком Оттиль Пеншоу?
— Видел пару раз издалека, не более того. Свою контору он все еще держит где-то в «Сени Скенсела».
— Его, между прочим, не считают жуликом или проходимцем?
— Всякое доводилось слышать, но разве можно все это доказать? Конечно же, нет. — Герсен поднял палец, подзывая официанта. — Еще два бокала этого же напитка, пожалуйста.
— Благодарю вас, — сказал Типпин. — Я редко позволяю себе такое, но сегодня что-то особенно хочется поднять настроение.
— Лично я получаю огромное удовольствие от общения с вами, — сказал Герсен. — Афера, связанная с «Котзиш», интересна сама по себе. Имя грабителя, в общем-то, известно?
Типпин посмотрел по сторонам.
— Называют одно ужасное имя — Ленса Ларка, принадлежащего к прославленным «Лордам Тьмы».
Герсен понимающе кивнул.
— Репутация его мне известна. Он, говорят, дарсаец?
Типпин снова посмотрел по сторонам.
— По всей вероятности, да. Рейчпол из клана Бугольд.
Герсен вопросительно поглядел на собеседника — это слово ему уже доводилось слышать из уст мадам Тинтл.
— Рейчпол — это человек, изгнанный из своей родной сени. Отщепенец, бездомный бродяга, в большинстве случаев — преступник. Мне даже не хочется лишний раз упоминать это имя. Как-то язык не поворачивается. Он — мошенник, с чувством юмора, как у скламотского дьявола, который засовывает головы сыновей в печи, растопленные их собственными же матерями.
— Это уж слишком! — наигранно возмутился Герсен. — Имя ведь всего-навсего слово. А слово — понятие нематериальное.
— Неверно! — возразил Типпин с неожиданным пылом. — Как раз-то слова и обладают подлинно волшебными свойствами! Вы читали «Технику колдовства» Фарсакара? Тогда вы ничего не понимаете в словах!
Герсен, которого совершенно не интересовала эта тема, пренебрежительно махнул рукой.
— Мы живем в материальном мире. Лично я боюсь этого человека и его плети. А не слов «Ленс Ларк» и «Панак».
Типпин устремил взор в бокал и нахмурился.
— Не велика разница, чего бояться — результат-то одинаковый. Он ведь не бесплотный дух, он — человек, и к тому же дарсаец. Вот бы метленцы обрадовались, если бы им удалось его поймать! Он для них, как кость в горле. В свою очередь он тоже на дух не переносит метленцев. Вам доводилось бывать на Метлене?
— Еще нет.
— Главный город — Твониш. Там же расположен и космопорт. Метленцы совершенно не переносят запаха ахагари, и дарсайцы вынуждены держаться в особом квартале с подветренной стороны. Послушайте — вас не восхищает, насколько своеобразно и замечательно устроена наша Вселенная? Ну как при этом не отказаться еще от полбокальчика этого изумительного напитка!
Герсен сделал соответствующий заказ официанту.
— А метленцы ничего не потеряли вследствие постигшей «Котзиш» беды?
— Абсолютно ничего. Пострадали только дарсайцы и мелкие сошки вроде меня. Мы — единственные жертвы.
— И Оттиль Пеншоу ничего не потерял и ничего не приобрел?
— Не знаю. Он исчез на много месяцев, но сейчас он снова в Сержеузе. Я только вчера его видел. Он сейчас выглядит таким больным и несчастным.
— Что вполне объяснимо после такой катастрофы. Какова теперь цена принадлежащих вам акций?
— У меня их двадцать. Взяв по нулю хоть двадцать раз, так с нулем и остаешься.
Герсен откинулся к спинке кресла, устремив куда-то вдаль отрешенный взгляд. Затем извлек из сумки двадцать севов.
— Никак не могу отделаться от дурацкой привычки играть на бирже. Покупаю ваши акции по севу за штуку.
У Типпина едва не отвалилась нижняя челюсть. Бросив хмурый взгляд на купюру в двадцать севов, он затем, чуть склонив голову набок, подозрительно посмотрел на Герсена.
— В основе игры на бирже лежит надежда выиграть.
— У меня это просто, если хотите, пунктик.