Месть рогоносца

Хрусталёв отвлёкся от мыслей о своих проблемах и спросил с удивлением:

– Вы, дорогой мой, психолог или частный детектив? Я к вам не как к психологу пришёл, а как к сыщику, который может помочь. А это всё слова. Так как говорит священник, не бывает. Вот скажите, у вас в семье именно так, как он учит?

– Не обо мне речь, – поспешно сказал я и поспешил

вернуться к изначальной теме разговора, подумав, что со своими нравоучениями я обратился не по адресу, поскольку тут нужна конкретика, а не слова.

Он молчал, ожидая моего ответа, но я повторил его слова:

– Так вы хотите припереть к стенке и таким образом решить дело?

– Дорогой мой, – повторил он, видимо, излюбленную фразу, – Я же не прошу у вас совета, как поступить с необходимыми мне фактами. Я прошу вас их добыть. За что заплачу. А уж я знаю, как распорядиться. Наверное, я сам виноват, что спровоцировал вас на обсуждение данного дела. Я прошу помочь добыть нужные мне факту. Поможете? Мне нужно, чтобы вы засняли встречи, записали разговоры.

Я поморщился, но что ж, не надо было идти в частное агентство, если одни заказы нравятся, а другие нет.

Пока ещё не объявляя о своём согласии, сказал:

– Кое-что из необходимой аппаратуры я прихватил с собой на всякий случай. Но как же я буду следить, если ваша жена меня знает в лицо, да и многие в городе знают. Ведь я ж из этих мест родом. У вас есть хоть какие-то конкретные факты? Ну, хотя бы, где любит она проводить время, вам известно?

– Увы, нет, не известно. Когда бы знал, к вам не обращался.

«Резонно», – подумал я и сказал:

– Понимаете, чтобы выполнить подобный заказ, мы устанавливаем наблюдение за домом, слежку организуем. И делает это, как правило, не один человек. Вызывать же сюда кого-то из сослуживцев дорого.

– Я же сказал, заплачу, сколько нужно. И отдых организую для того, кто приедет. Рыбалку, да и прочее всякое-разное.

– Хорошо. Позвоню шефу, но не уверен, что он пойдёт навстречу, – пообещал я.

– Вы уж попросите, а то мне хоть в петлю. В глазах темно от обиды, а она всё повторяет – ревность, мол, заела, слепая ревность. Ревнив, не спорю, но ведь как тут не ревновать?

Он помолчал, а потом вдруг в глазах его точно огонь сверкнул, и я услышал:

– Поймать бы мерзавца, который её охмурил.

Вспомнив его рукопожатие, и ещё раз оценив крепкое телосложение, я подумал, что действительно кому-то может несдобровать, а потому сказал твёрдо:

– Если и возьмусь за ваше дело, то с одним неукоснительным условием – никаких разборок!

– Не будет разборок, – сказал он и, хоть и нехотя, но прибавил», – Обещаю. Да и вообще меня здесь слишком хорошо знают. Сам заинтересован, чтобы всё осталось между нами.

– Так-то лучше, – кивнул я.

И всё же не лежала у меня душа к этому делу, не знал тогда почему, но не лежала. Единственное, что заставляло подумать о необходимости помочь этому человеку, так надежда на возможность сохранения семьи. Несомненно, он хорошо знал характер своей жены, потому и уверен был в том, что она одумается, если фактами к стенке припереть. В конце концов, он далеко не последний человек в городе. Должность весьма приличная, ну и достаток и всё такое. А что у неё там? Не шалаш ли, в котором современным барышням уже не рай на постоянной основе, а временный такой маленький раёк, пока страсти играют необузданные.

Даже захотелось в какой-то момент прояснить некоторые вопросы. Почему, к примеру, не уходит, если полюбила и почему боится разоблачения. Может, опасается, что сам Хрусталёв возьмёт да подаст на развод?

– Скажите, только честно, – попросил я. – Вы её любите?

Он ответил не сразу, но ответил так, что я понял: говорит искренне:

– Люблю! Иначе бы не обращался к вам, не срамился бы.

«Да уж, срам немалый, – подумал я, – установить слежку за женой, да ещё платить за это деньги».

Частенько мне приходилось задумываться над этим. Скорее мог понять и оправдать женщин, обращавшихся с подобными заказами, нежели мужчин. Уж коли ты мужиком родился, так наведи сам порядок в семье, сделай так, чтоб жена на сторону не смотрела, а коли она такова, что не может без этого, брось её и забудь. Так думал я, но понимал и другое – нельзя мерять общей меркой человеческие отношения.

Ну и размышлял: «Что же мы имеем? Поздно приходит, иногда дома не ночует и старается избегать близости? Да, такие аргументы не выставишь. Но, наверное, он всё-таки прав – она изменяет, причём совершенно беспардонно и бессовестно».

Вслух же сказал:

– Ничего не могу обещать, но помочь попробую. Всё будет зависеть от разговора с шефом. Завтра позвоню ему и попрошу помощи, а тогда уж сообщу вам своё решение.

– Спасибо, – сказал Хрусталёв и, уже покидая квартиру, в дверях столкнулся с Алексеем.

– Не помешал? – спросил тот.

– Нет-нет. Мы уже закончили разговор, – ответил Хрусталёв и, ещё раз поблагодарив нас обоих, пошёл к лифту.

– По твоей части что ль приходил? – поинтересовался Алексей, когда мы остались одни, и тут же прибавил: – Не хочешь, не отвечай…

– Ты же знаешь, вопрос деликатный, – сказал я. – К тому же он ведь твой начальник.