Месть проклятых

— Взять, к примеру, меня, — сказал Волмер. — При последнем разговоре с Императором я решительно настаивал на том, что нам следует начать планирование прямо сейчас. Хорошую пропагандистскую кампанию за одну ночь создать невозможно. Мы должны выступить со своим сообщением перед широкой общественностью. Настроить аудиторию. Придумать формы, в которых можно будет преподнести это сообщение различным слоям населения. И затем, собственно, преподнести его в хорошо аранжированной манере.

Сообщение в том виде, в каком его представлял себе Волмер, звучало примерно так: «Надежда через пожертвование. Каждый из нас будет призван пожертвовать собственным благополучием на благо Империи. И благополучием наших детей. И детей наших детей».

— Мне нравится, — одобрил Ловетт, сразу же подумав об инфляции и связанным с ней взвинчиванием цен, о предельном потолке которых нужно будет позаботиться в случае любой неожиданной деноминации. — И что он на это ответил?

Волмер помрачнел.

— Он спросил меня, что лично я намерен принести в жертву. Он сказал: для того, чтобы подобное сообщение сработало, нужно, чтобы люди увидели, что их лидеры тоже хоть немного страдают… Страдание! Какое отвратительное слово! Он сказал: легче всего призывать других к самопожертвованию… Как бы то ни было, я ясно дал ему понять, что это бредовая идея. И спросил его: разве что‑нибудь изменится, если люди увидят, какие трудности и лишения мы испытываем? — Волмер и его коллеги развели руками. — На кого людям надеяться, как не на нас? Мнение Императора рушит всю концепцию.

Члены Совета единодушно поддержали Волмера. Каждый из них мог припомнить подобную жуткую историю. Мэлприн хотела понизить зарплату и установить предельно высокие цены. Краа желали безнаказанно обходить законы. Сулламора жаждал добиться получения одностороннего тарифа для укрепления своей торговой империи. Что же касается Кайса, г’орби пока молчал. Ну что ж, временами он вообще не разговаривал.

Все члены Тайного Совета, за исключением Сулламоры, были обеспокоены тем, что г’орби не потянулся за своим куском пирога. Они не могли знать, что при всем своем согласии с ними он уже имел все, что хотел. Мало того, Кайс уяснил для себя главное: пожелай он чего‑то еще, добиться этого не составило бы для него труда, причем добиться своими методами, без извлечения пользы из интервенции Империи. И все же было одно «но»…

Лишь через несколько совещаний Кайс выставил вперед свою первую пешку. Когда он говорил, все уважительно молчали, ожидая, что г’орби вот‑вот раскроется. Они не остались разочарованы.

— Возможно, мы оказываем нашему Императору плохую услугу, — медленно, словно рассуждая вслух, произнес он. — Раззадориваем своими идеями со всех сторон. А у него сейчас так много на уме!.. Но как он может склеивать кусочки, не видя единого целого?

Коллеги одобрительно закивали головами, сгорая от нетерпения, когда же Кайс доберется до сути дела.

— Давайте упростим ему задачу, — продолжил Кайс. — Все мы должны быть заодно, чтобы выразить общее мнение. А затем иметь основание провести необходимые реформы. Совместно с Императором, конечно, — быстро добавил он.

— Совместно с Императором… конечно, — пробурчали остальные.

То, что предлагал Кайс, было, на первый взгляд, просто. Тайный Совет должен был апеллировать к Парламенту, а затем и к Императору для создания квазипубличного агентства, состоящего из присутствующих здесь членов Совета, которое могло бы действовать независимо от причуд Императора, прихотей и давления любой группы населения, преследующей собственные интересы.

Вышеуказанное агентство проявит предусмотрительность в управлении экономикой, будет осторожно и разумно расходовать АМ‑2, чтобы не подорвать доверие Императора, не спускать глаз с жизненно важных отраслей промышленности и сельского хозяйства, гасить разногласия в правительстве, служить в качестве столь необходимого контролера и противовеса между сторонами, придерживающимися полярно противоположных позиций… Короче говоря, будет работать на благо процветания мира, бизнеса и единого общества.

Возражений не возникло. Решили, что займется этим делом Сулламора, как человек, напрямую связанный с Парламентом.