Месть под расчет

— Утром, сразу после шести. Она собиралась открыть свое кафе, возилась со ставнями и видела, как они выходили из бухты.

— Это было вчера? А не позавчера?

— Она говорит, что вчера и что не могла понять, зачем брать яхту в дождь.

— И видела она их утром?

Линли устало, но благодарно улыбнулся:

— Я понял, о чем ты думаешь. Питер исчез из Ховенстоу позапрошлой ночью, и поэтому маловероятно, что он взял яхту. Спасибо, Сент-Джеймс. Только не думай, что это не приходило мне в голову. Тем не менее не исключено, что они с Сашей еще ночью добрались до Ламорны, проспали несколько часов на яхте, а на рассвете вывели ее из бухты.

— Эта женщина видела кого-нибудь на палубе?

— Фигуру в шлеме.

— Одну?

— Не думаю, что Саша умеет управляться с яхтой. Вероятно, она была в каюте. Может быть, еще спала. — Линли оглянулся. — Мы обыскали все побережье. И ничего. Ни их, ни одежды, совсем ничего. — Он вынул из кармана портсигар и щелкнул им. — Я ведь должен что-то сообщить матери. Бог знает, что я скажу ей.

Пока Линли говорил, Сент-Джеймс сопоставлял факты. Так как его мысли блуждали далеко, то он не все слышал из того, о чем говорил Линли, зато отлично улавливал его тон. И решил немедленно облегчить жизнь другу.

— Питер не брал «Дейз», — сказал он. — Я уверен.

Линли медленно, словно во сне, повернулся к нему:

— О чем ты говоришь?

— Поедем в Пензанс.

* * *

Детектив-инспектор Боскован привел их в столовую, которую все называли желтой субмариной, из-за желтых стен, желтого линолеума, желтых столешниц, желтых пластиковых стульев. Ни у кого не возникало желания посидеть тут подольше. Трудно было даже пообедать и не получить головную боль. Взяв чайник, они направились к столику, что был ближе всего к окну и чахлому садику за ним, где боролся за жизнь одинокий ясень.

— Спроектировано сумасшедшим, — сказал Боскован, и, захватив ногой соседний стул, придвинул его к столу. — Задумано таким образом, чтобы не отвлекать нас от работы.

— Точно, — усмехнулся Сент-Джеймс.

Пока Линли открывал три упаковки бисквитов и выкладывал их на тарелку со стуком, похожим на артиллерийские залпы, Боскован разливал чай.

— Свежая выпечка, — съязвил Боскован, после чего взял бисквит, опустил его в чай и подержал там. — Джон разговаривал сегодня с адвокатом. Мне потребовалась куча времени, чтобы уговорить его. Всегда знал, что он упрямый, но не до такой же степени.

— Собираетесь предъявить ему обвинение?

Боскован посмотрел на свой бисквит и опустил его в чай.

— У меня нет выбора. Он был там. Он признает это. Есть свидетельские показания. Его видели там. Свидетели слышали шум. — Боскован откусил кусочек бисквита, после чего поднес остатки к глазам и кивнул. Вытерев салфеткой руки, он подвинул тарелку своим посетителям. — Не так уж и плохо. Только надо немного размочить. — Он подождал, пока они взяли по одному печенью, прежде чем заговорить опять. — Другое дело, если Джон всего лишь был там. Вот если бы там не было шума, который слышали почти все соседи…

Сент-Джеймс взглянул на Линли, который в это время клал второй кусочек сахара в чашку. Указательным пальцем он провел по ручке чашки и промолчал.

— А какой мотив мог быть у Пенеллина? — спросил Сент-Джеймс.

— Предположим, скандал вышел из-за Нэнси. Кэмбри пришлось жениться, и ему это было не по нутру. Все об этом говорят.

— Тогда зачем он женился? Почему не отказался? Почему не настоял на аборте?

— Джон говорит, что его дочь и слышать не хотела об аборте. А Гарри Кэмбри ничего не желал слышать о том, что Мик может отказаться от Нэнси.

— Но Мик взрослый человек…

— Его отец болел и мог умереть после операции. — Боскован выпил свой чай. — Гарри Кэмбри понял, на чем может сыграть, и сыграл. Он это сделал. Парень попался в ловушку. И отыгрывался на Нэнси. Все знают, и Джон Пенеллин тоже.

— Но вы же на самом деле не верите, что Джон…

Боскован поднял руку:

— У меня факты. Мы работаем с фактами. Все остальное не имеет значения, и вам отлично это известно. Не имеет значения, что Джон Пенеллин — мой друг. Его зять убит, и важно только это, как бы я ни относился к Джону. — Боскован растерялся, словно этот всплеск чувств был неожиданным для него самого. — Я предложил ему пойти домой и подготовиться к защите, — уже спокойнее продолжал он. — Но Джон отказался. Как будто ему хочется сидеть в тюрьме. Как будто ему хочется идти под суд. — Он взял еще один бисквит и разломал его. — Как будто он в самом деле это сделал.

— Мы можем с ним повидаться? — спросил Линли.

Боскован помедлил с ответом. Посмотрел на Линли, потом на Сент-Джеймса, потом перевел взгляд на окно:

— Не положено. И вам это известно.

Линли вынул из кармана свою карточку, но Боскован махнул рукой:

— Да знаю я, что вы в Скотленд-Ярде, но это дело не Скотленд-Ярда, а у меня тут свое начальство. Никаких посетителей, кроме членов семьи и адвокатов, когда речь идет об убийстве. В Пензансе всегда так было вне зависимости от того, что вы делаете там у себя в Лондоне.

— Приятельница Мика Кэмбри исчезла из Лондона, — сказал Линли. — Может быть, Джон Пенеллин что-нибудь знает.

— Вы работаете с этим делом?