Месть Ориона (Орион - 2)

Лес как-то внезапно кончился, и мы очутились в обожженной солнцем голой пустыне. Камни так раскалились, что до них нельзя было дотронуться. Ничего не росло здесь, только изредка попадались чахлые кусты. Змеи скользили по горячей земле; бегали скорпионы; над нашими головами кружили хищные птицы, высматривая добычу.

Мы стремились удалиться от берега и портовых городов. Здесь нам опять начали попадаться банды грабителей, правда, всегда на горе себе же самим. Тела их мы обычно бросали стервятникам, однако все-таки потеряли и четырех своих воинов.

Края эти казались естественным обиталищем разбойников, - среди невысоких холмов и узких долин отовсюду можно было ожидать нападения. Жарища стояла адская, казалось, сама земля плясала в дрожавших волнах горячего воздуха, который лишал сил людей и животных.

Елена ехала в повозке под навесом из самых тонких троянских шелков. Жара утомляла и ее, очаровательное лицо красавицы осунулось; так же как и нас, серая пыль покрывала ее с ног до головы. Однако Елена не жаловалась и не просила ехать медленнее.

- Мегиддо [город в Палестине в IV в. до н.э.] уже неподалеку, - сказал Лукка. На небе не было даже облачка, пот стекал по его морщинистому лицу на бороду. - Там у хеттов и египтян произошла великая битва.

Мы обогнули большое озеро с разбросанными вокруг него селениями и сумели выменять кое-какую провизию. Вода в озере горчила, но все же утоляла жажду. Мы наполнили фляжки и бочонки.

- И кто же победил? - спросил я.

Лукка обдумал вопрос по обыкновению серьезно и ответил:

- Наш великий царь Муваталлис объявил, что мы одержали безоговорочную победу, но войска больше не вернулись на поле боя, и назад пришло куда меньше воинов.

Мы обогнули озеро и направились вниз по реке, что вытекала из него. Селений нам попадалось немного. Обрабатывать землю наверняка было сложно даже возле реки. Местные жители добывали себе пропитание, выпасая стада коз и овец, щипавших редкую траву там, где ее удавалось отыскать.

Здесь люди также вспоминали о великих битвах, что с незапамятных времен завязывались у стен города. Только город они называли по-другому Армагеддон.

Стало настолько жарко, что мы передвигались теперь лишь по утрам и вечерами, когда солнце садилось. Самые холодные ночные часы мы проводили во сне, ежась под одеялами, и пытались отдыхать в самое жаркое полдневное время.

Однажды утром я опередил наш отряд и предпринял вылазку, желая разведать обстановку. В тот день мы отбили нападение весьма решительной группы бандитов, непохожих на обычных грабителей. Подобно нам они казались отрядом настоящего войска, хорошо вооруженным и дисциплинированным, их шайка даже отступила, не нарушая порядка, когда выяснилось, что они нарвались на профессиональных воинов.

Я поднялся повыше и, остановившись среди камней на пригорке, приставил ко лбу ладонь козырьком и принялся оглядываться по сторонам.

Меня окружали только скалы, сухие кусты, побуревшая от солнца трава... Лишь вдоль реки тоненькой полоской тянулась зелень.

Наверху, над скалистым холмом, я заметил столб серо-белого дыма. Он показался мне странным. Это был не дым костра, клубы которого уносит ветер. Передо мной действительно высился столб: плотный, вращавшийся, упиравшийся прямо в ослепительно ясное небо. Казалось, сам дым светился, словно нечто подсвечивало его изнутри. Оступаясь, я побежал по каменистой пустыне к дымной колонне. Уже у подножия холма я ощутил легкое покалывание в ногах. А когда поднялся на вершину, оно стало сильнее, почти причиняло боль.

Вершина горы оказалась голой; на ней росло лишь несколько иссохших кустов. Столб дыма вытекал прямо из скалы... Неизвестно каким образом. Ноги мои налились огнем - словно кто-то втыкал в них сразу тысячи игл.

- Сними сапоги, Орион, - раздался знакомый голос. - Гвозди в подошвах усиливают электростатические силы, я не хочу причинять тебе лишней боли.

Гнев и возмущение душили меня, но я скинул обувь и отбросил ее в сторону. Покалывание исчезло - пусть не совсем, однако теперь я мог его терпеть.

Золотой бог возник из основания дымного столба. Теперь он казался старше, чем когда-либо прежде, лицо его сделалось скорбным, а глаза горели затаенным огнем. Вместо роскошных одежд, которые я видел на нем на равнине Илиона, он был облачен теперь в простое белое одеяние из грубой шерсти. Оно слегка светилось... И столб серого дыма крутился за его спиной.

- Следовало бы уничтожить тебя за неповиновение, - проговорил он невозмутимо.

Руки мои тянулись к его горлу, но я не мог пошевелить ими. Я знал, что он во всем властен надо мной: стоит ему лишь повести бровью - биение моего сердца остановится, стоит ему пожелать - я опущусь на колени и припаду к его ногам. Ярость во мне вскипала и жгла сильнее, чем раскаленный солнцем камень, на котором я стоял босиком, сильнее, чем ослепительное небо над головой, сиявшее ярче расплавленной бронзы.

Бессильно стиснув кулаки опущенных рук, я сумел сказать:

- Ты не можешь погубить меня - не позволят другие творцы. Это они в Трое помешали тебе. Вини их в своей неудаче.