Месть Ориона (Орион - 2)

- Рожденного землей и небом Осириса предательски умертвил Сетх, или, как его называли Тифон, гений зла, - говорил Гетепамон негромким голосом, словно бы в трансе. - Жена Осириса Асет, безмерно любившая мужа, помогла вернуть его к жизни.

"Неужели я и здесь жил когда-то?" Я не помнил этого, но такая возможность не исключалась.

Заставляя себя казаться спокойным, я сказал Гетепамону:

- Я служу богам своей далекой земли, быть может, и вы в Египте поклоняетесь им же, но под другими именами.

Все еще опасаясь смотреть мне в глаза, жирный жрец прищурился:

- Сила и власть богов превосходят людское разумение.

- Воистину так, - согласился я, добавив про себя, что настанет день и я обрету их возможности... Или умру окончательно.

Гетепамон открыл глаза и с глубоким вздохом проговорил:

- Как же я могу тебе помочь, господин мой?

Я взглянул в его темные глаза и увидел, что там отразились настоящий испуг и неподдельный трепет.

Он не стал возражать мне, когда я утверждал, что я человек и смертен, но сам-то явно не сомневался в том, что его посетил бог Осирис. Что же, вполне возможно.

- Я должен попасть внутрь великой пирамиды. Я ищу... - помедлил я. Незачем доводить человека до сердечного приступа. - Я ищу там собственную судьбу.

- Да, - проговорил он, принимая подобное объяснение. - Пирамида действительно размещена в подлинном центре мироздания. В ней находится судьба любого из нас.

- Когда же можно войти в пирамиду?

Он закусил нижнюю губу на мгновение... Его сходство с Некопта все еще внушало мне неясное беспокойство.

- Чтобы войти в великую пирамиду, необходимо совершить обряд, к ней приходят в процессии, вознося молитвы и совершая жертвоприношения. На подготовку потребуются дни и даже недели.

- Есть ли способ попасть внутрь, избежав подобных церемоний?

Он медленно кивнул:

- Есть, если тебе угодно.

- Я действительно желаю этого.

Соглашаясь, Гетепамон склонил голову.

- Нам придется подождать до захода солнца, - ответил он.

Весь день мы провели, пытаясь добиться взаимного доверия. Наконец я перестал опасаться, что сижу перед Некопта, а Гетепамон стал держаться свободнее в присутствии переодетого бога. Он показал мне просторный храм Амона, где огромные колонны в зале высотой превосходили самые высокие из виденных мной, а на камнях стен были выбиты картины, изображавшие сотворение мира и потоп, встречи богов и людей. Убедиться в том, что передо мной близнец Некопта, а не он сам, помогла дурацкая привычка жреца - все время жевать небольшие темные орешки, от которых на зубах его постоянно оставалась шелуха. Он держал орехи в небольшом мешочке, привязанном к поясу, перетягивавшему объемистое чрево; жрец периодически запускал в этот мешочек руки.

При всех недостатках, Некопта не имел подобной скверной привычки.

От Гетепамона я узнал историю Осириса и его возлюбленной жены и сестры Асет, которую ахейцы называли Исидой. Осирис спустился в потусторонний мир и вернулся с Асет. Безумная любовь! И теперь египтяне усматривали явление воли Осириса в заходе солнца по прошествии дня и в смене времен года: за смертью неизбежно наступала новая жизнь.

Я умирал множество раз, и каждый раз лишь для того, чтобы вновь возродиться. Неужели я смогу вернуть жизнь Афине? Легенда умалчивала о ее смерти.

- Перед тобой лишь лики, а не портреты богов, - сообщил Гетепамон, пока мы разглядывали колоссальный каменный барельеф, вырезанный в стене главного храма. Голос его отдавался эхом в огромном тенистом зале. - Ты видишь образы, а не истинные черты.

Я кивал, разглядывая невозмутимые лица богов, а рядом с ними маленькие изображения давно усопших царей.

Жрец наклонился ко мне, так что я ощутил, как пахнуло орехами, и шепнул конфиденциально:

- Некоторые лики богов на самом деле списаны с лиц царей. Сегодня мы считаем это богохульством, но в прежние времена люди верили, что цари и являются богами.

- Так, значит, теперь люди так не думают? - спросил я.

Он затряс многочисленными подбородками:

- Царь является представителем бога на земле, посредником между богами и людьми. Он становится богом, когда умирает и уходит в следующий мир.

- Почему твой брат хочет, чтобы ты ему покорился? - спросил я вдруг резко, без предисловий.

- Мой брат... Что ты сказал?

Достав из-за пояса кольцо с сердоликом, данное мне Некопта, я показал его жрецу:

- Он велел мне доставить в столицу. Сомневаюсь, чтобы он просто соскучился по тебе.

Лицо Гетепамона побледнело. Голос его надломился:

- Он... приказал тебе...

Я добавил:

- Он твердит царю, что ты пытаешься возродить ересь Эхнатона.

Мне показалось, что жрец вот-вот рухнет бесформенной грудой жира прямо на каменный пол храма.

- Но это же неправда! Я предан Амону и всем богам!

- Некопта видит в тебе угрозу, - заметил я.

- Он хочет сделать культ Пта главным; тогда он станет самым могущественным человеком во всем царстве.

- Да, видимо, так. - Я ничего не сказал ему о царевиче Арамсете.