Месть одноклассника

Сержант, стоявший рядом, попытался самостоятельно открыть багажник, но замок заклинило, и пришлось звать на помощь коллегу с ломиком. Вдвоем они открыли заднюю дверцу и, пораженные, отступили. Внутри, скорчившись в три погибели, лежала связанная женщина. Распухшее лицо залито кровью. Рот заклеен скотчем. Глаза закрыты. Руки и ноги крепко связаны. Среди понятых послышались ахи. Соседка Маши прикрыла рот рукой, отвернулась и со страхом посмотрела на Артема. Остальные понятые, кто имел до этого какие-то сомнения, также смотрели на него, как на убийцу. Во взглядах читалось презрение, отвращение и ненависть.

— Вот и пропавшее тело гражданки Игнатовой, — ухмыльнулся следователь, заглянув в багажник, — значит, вы ее все-таки «спасли», но, видно, запамятовали. Маньяк со склерозом — это что-то новенькое!

У Артема подкосились ноги. С криком он рванулся вперед, но его остановили. Оперативник склонился в багажник, потрогал тело и воскликнул:

— Она жива! Врачей сюда! Денис, «Скорую», живо!

Из глубин охватившего его отчаяния Артем вынырнул на поверхность. Она была жива! Он застонал от облегчения и закрыл глаза. Жива! Однако убийца был на свободе, и он должен был что-то предпринять, иначе придется провести остаток жизни в камере для смертников. В его виновности в настоящий момент мог усомниться лишь полный идиот. Получив его, следователь не станет искать еще кого-то. Не поможет ни дорогой адвокат, ни взятки. Дело получило слишком широкий резонанс. Суд будет показательным. Надо бежать. Артем открыл глаза и взглянул на подошедшего следователя. Тот не скрывал своей радости.

— Ну что, господин Самошкин, все, как говорится, налицо! Отпираться глупо. Даю вам последний шанс чистосердечно во всем признаться, — произнес он с самодовольной улыбкой, поправив очки.

— Я — невиновен! — сухо бросил Артем, наблюдая за тем, как Машу вытаскивают из багажника, развязывают и укладывают на принесенное одной из соседок одеяло. Оперативник быстро сорвал скотч, закрывавший рот, и от этого Маша дернулась и застонала, не открывая глаз.

— Очень жаль, — вздохнул следователь, — был шанс! Теперь тебя будем раскручивать по полной. Никакого снисхождения. Все против тебя. Шансов ноль. Куча свидетелей. Тебя взяли с оружием!

Артем украдкой опустил глаза на наручники. Потом посмотрел на следователя и спокойно произнес:

— Не надейтесь меня запугать. Оружие я нес сдавать. Джип не мой, и никого я не убивал. А свидетели ничего не решат. Вот, например, с этим джипом. Ваш человек утверждает, что я приехал на нем, вылез и побежал в дом. Однако гляньте вокруг на освещение. У дома не горит ни один фонарь. В том месте, где стоит джип, вообще мрак, в котором невозможно что-либо различить. Так как меня могли в таком случае опознать? Любой следственный эксперимент подтвердит мою невиновность! Маша, то есть Мария Игнатова, когда придет в себя, то расскажет, что это не я запихал ее в этот чертов багажник. Я найму самых лучших адвокатов и выйду на свободу завтра же. А сейчас я устал и предпочел, чтобы меня быстрее доставили в камеру, чтоб можно было выспаться. Не хочу, чтоб мне тут до утра полоскали мозги. Идите где-нибудь в другом месте лохов ищите, которые признания станут подписывать. Я не такой. У меня есть связи и деньги, и лучше меня не трогать!

Он блефовал, но следователь, похоже, воспринял слова Артема серьезно. В его глазах росло беспокойство. Он убрал протокол в папку, поджал губы и бросил:

— Думаю, в камере вы станете сговорчивее. Видел я таких распальцованных. Потом, после ночи в обезьяннике, плакали и звали мамочку. — Затем обратился к оперативнику: — Вадим Сергеич, я думаю, вы поможете этому господину добраться до его новых просторных апартаментов с зарешеченными окнами.

— Да это как два пальца об асфальт! — ухмыльнулся в ответ оперативник.